Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но это была не единственная причина невозможности подобного брака.
В Ванжане не было наследного принца. Да, у короля был взрослый сын. И да, народ воспринимал его наследником, но… большую часть своей жизни он был при смерти. Катарина слышала, что ему служит целая армия лекарей и алхимиков – настолько слабым и немощным он был. В Медицинской Академии шла настоящая бойня за место при дворе. Тот, кто попадал во дворец принца, мог обеспечить себе безбедную жизнь и сытное существование. Ибо в выздоровление наследника не верил никто. Но все упорно продолжали его лечить.
Катарина ему даже сочувствовала. У нее-то была хоть какая-то свобода. Крупица, но была. Он же томился во дворце, слабый и умирающий. Без надежды выбраться из ловушки правил и нелепых традиций.
А тут еще граф нацелился на него…
Впрочем, принцу ничего не грозило. Его союз с Миленой был невозможен еще и потому, что каким бы влиянием не обладал отец, у него не было места при дворе. Он не был ни министром, ни главой крупного влиятельного клана.
Все эти причины были настолько очевидны, что Катарина не понимала, почему ее расчетливый отец до сих пор пребывает в заблуждении.
Если только… Если только он не задумал нечто такое, что могло обеспечить успех его замысла. Что-то, в чем необходимо участие Милены, алхимика и ее, Катарины.
Запретный сад расточал тяжелое розовое благоухание. Роз было так много, что они образовывали живую изгородь.
Длинные извивающиеся стебли, усыпанные шипами-иглами, сплетались в стену, ограждающую территорию сада.
Все цветы имели темный, фиолетово-серый оттенок. Как будто их опалило пламя.
Алхимик пробормотал заклинание, и стебли образовали арку, освобождая проход.
— Осторожнее. – Граф посмотрел на Катарину, словно она была непроходимой дурой. – Не поранься. Шипы ядовиты.
Катарина же расслышала в его словах совсем иное: он предупреждал только ее. Значит, Милена уже знала, что это за место.
Катарина осмелилась еще раз спросить:
— Куда мы идем?
Милена снова презрительно хмыкнула, а отец улыбнулся, недобро сверкая глазами:
— Скоро узнаешь. Тебе оказана великая честь – помочь Милене возвысить нашу семью.
Мысль, что она должна сделать, что угодно, но не идти туда, заставила ее судорожно проговорить:
— Вряд ли Милене нужна моя помощь. Она великолепно справляется сама.
Придерживая подол пышной юбки, Милена резко повернулась к Катарине:
— Ох, заткнись! Ты вообще ни на что не способен! Радуйся, что про тебя не забыли. Не женщина и не мужчина – позор нашей семьи.
Внутри поднялась буря черной ярости.
— Позор? Только потому, что родился на несколько фэней позже тебя?! Поменяйся мы местами, позором была бы ты!
Милена бросилась к ней, но граф преградил ей дорогу:
— Успокойтесь! Оба!
Милена издевательски рассмеялась:
— Перестаньте, отец! Здесь все прекрасно знают пол этого ничтожества. Не нужно делать вид, что это недоразумение – мужчина. – Она отвернулась и первая нырнула в арку из роз.
Граф ничего не сказал. Он посмотрел на Катарину странным взглядом и тоже шагнул в буйство темных роз.
Алхимик хранил молчание. Он мелко дрожал, но старался изображать равнодушие. Несколько мгновений он разглядывал Катарину, а затем, спохватившись, просеменил за графом.
Катарину вновь подтолкнули в спину. Она вскинула голову и упрямо посмотрела на воина.
— Я не пойду.
Ее спокойно подхватили под локти и с силой протащили под аркой.
Именно сейчас Катарина осознала весь ужас происходящего. Отец задумал что-то… нехорошее. Нехорошее для нее.
Холодный пот мерзко щекотал спину, зубы стучали от ледяных прикосновений страха. Ее начала сотрясать паника.
Ноги утонули в мягком бархатистом мхе.
Катарина без труда узнала любимое растение Мертвой Алхимии. Мох-могильник.
Так вот что скрывал здесь граф?
Мертвая Алхимия была вне закона в Ванжане. Даже упоминания о ней искоренили.
Что ее ждет? Что они задумали?!
Пока стражники ее удерживали, алхимик опустился на колени. Только сейчас Катарина заметила на земле круглую металлическую плиту, расчерченную сложной алхимической формулой и десятком иероглифов.
Розы оплели плиту, словно охраняли ото мха.
Откуда ни возьми подошли еще несколько слуг с фонарями.
На плиту упали огненные блики, и Катарина смогла наконец прочитать полустершуюся надпись.
«Реки Смерти подвластны лишь тем, кто мертв».
Граф выше поднял фонарь, полностью освещая выпуклый барельеф.
Нет, она перевела неправильно! Там еще несколько иероглифов и черт, которые она поначалу не заметила. «Реки Смерти подвластны лишь тем, кто любит. Сложив мост из сердец, можно пересечь многие ли страданий».
Что это значит? Какой еще мост из сердец?! Нужно у кого-то вырвать сердце?!
Катарина не успела додумать. Алхимик монотонно бубнил заклинание, от которого повеяло могильным холодом. Катарине показалось, что она находится на кладбище. Как будто совсем рядом бродят неупокоенные души, которые только и ждут момента, как бы сбежать из тесных деревянных гробов.
Катарина начала сопротивляться еще отчаяннее.
Граф бросил на нее тяжелый взгляд:
— Успокойся! Я позволил тебе жить дольше, чем было суждено. Пришло время расплатиться за мою милость!
Расплатиться? За то, что ее, беззащитного младенца, не убил собственный отец? Из-за какого-то глупого суеверия? За что она должна расплачиваться?! Боги дали ей жизнь. Если она появилась на свет, значит, так было угодно им! И не графу решать, кого убивать, а кого щадить.
Вдруг из крошечных отверстий в плите наружу начала просачиваться серебряная и золотая пыль. Она складывалась в крошечных змеек, похожих на василисков, которые расползались по всей поверхности. Плита покрылась золотом и серебром, а затем начала делиться на тонкие пластины, которые отъезжали в стороны, открывая черный бездонный тоннель.
Алхимик поднялся и поклонился:
— Колодец открыт.
Граф кивнул и поднял фонарь над головой:
— Идемте!
На какой-то миг Катарине показалось, что хватка немного ослабла. Она снова попыталась вырваться, но добилась лишь того, что руки до боли выкрутили, едва ли не выдергивая кости из суставов.
Граф остановился:
— Если не перестанешь дергаться, я велю
