надеясь урегулировать данный вопрос дипломатическими методами. Прошло четыре года и нашему долготерпению, наконец, настал предел.

Хазарова вновь полуобернулась к столу и взяла в руки еще одну папку. Чеканным голосом, в котором слышались металлические нотки, она произнесла, глядя в раскрытую папку:

— Господин посол! От имени и по поручению Правительства Российской Федерации вручаю вам ноту-предписание. Исходя из принципов взаимности, принятых в международной практике, вам предписывается в течение 72-х часов с момента вручения вам настоящей ноты освободить от своего присутствия нижеследующие объекты недвижимости на территории Москвы:

— дачу в Серебряном бору, расположенную на улице Таманской, дом 107а;

— склады посольства, расположенные на улице Дорожной;

— резиденцию посла США, расположенную в Спасопесковском переулке, дом 10.

По истечении 72-х часов с этих объектов будет снят статус дипломатической неприкосновенности.

С этими словами она резко захлопнула папку, так, что визитеры невольно вздрогнули. Хазарова, сделав шаг вперед, буквально в нос сунула папку с нотой послу, и тому не оставалось ничего другого, как покорно принять ее в руки. Держа ее обеими руками, он начал возмущаться:

— Это произвол! Это нарушение всех базовых принципов дипломатических сношений. У вас нет никаких законных оснований для совершения подобных действий! По крайней мере, вы должны были провести с нами совместные консультации по этому поводу, прежде принятия решения в одностороннем порядке.

Речь его была резка, быстра и отрывиста. Переводчица едва поспевала за своим шефом, пытаясь скопировать его интонации. Хазарова стойко выдержала водопад посольского недовольства. Ни один мускул не дрогнул на лице бывшего директора Департамента информации и печати МИДа, привыкшей к подобным эскападам.

— А у вашей стороны были законные основания на конфискацию нашей собственности? — ледяным тоном поинтересовалась «стальная леди» русского МИДа.

— Да! — едва не выкрикнул Хантсман, сбиваясь на фальцет. — Ваши дипломаты грубо вмешивались в наши выборы, а территория и здания ваших представительств могли быть использованы для шпионской деятельности!

— Могли или использовались?! — переспросила она, тем самым подчеркивая глупость высказанную послом.

Тот сразу понял, что совершил оплошку и тут же попытался вывернуться:

— У нас имеются все основания считать так!

— Имеются или нет, это уже вопрос интерпретации и словесной эквилибристики, — все также отстраненно заметила она. — А вот о том, как вмешивались в наши внутренние дела ваши сотрудники, я вам изложила в предыдущей ноте. Кроме этого у нас имеется еще одно законное основание для изъятия из вашего пользования, по крайней мере «Спасо-Хауса».

— Какое?!

— Я сожалею, мистер Хаусман, что вынуждена читать вам лекцию на историческую тему, но вижу, что без этого никак не обойтись. Здание «Спасо-Хаус» является исторической и культурной ценностью нашей столицы, являясь образчиком неоклассической архитектуры, а значит, находится под охраной, как памятник исторического наследия русского и российского зодчества конца 19-го века. И, несмотря на это, ваша дипломатическая миссия дважды — в 1937 и в 1956 годах осуществляла перепланировку и переустройство внутренних помещений здания без согласования с принимающей стороной. Раньше, когда наши отношения с вами не были столь напряженными, мы не придавали этому большого значения, а теперь решили обратить сугубое внимание на произвол в отношении исторического памятника архитектуры. После обследования внутренних помещений специальной комиссией, мы еще предъявим вам иск по этому поводу. И дело будет выиграно, так как иск будет подан в наш суд.

— Но как же так?! Это никак невозможно! У нас запланирован целый ряд мероприятий до конца года, которые мы намеревались провести в стенах этого здания? — попробовал зайти сбоку посол.

— Ничем не могу вам помочь, мистер Хаусман, — пожала плечами неуступчивая женщина.

В глазах посла, понявшего, что ему никак не переспорить эту блондинку тоже зажглись недобрые огоньки, и он попробовал применить к ней угрозу:

— Вы и ваше пока еще мало кем признанное правительство напрасно усугубляете конфронтацию с нами. Перечень санкций против вашего государства еще далеко не исчерпан. И их убойное воздействие на вашу экономику вы испытаете в ближайшее время.

— Уж, не о пресловутом ли SWIFT вы изволите помянуть?! — едва не рассмеялась она ему в лицо, чем привела в состояние плохо контролируемого бешенства.

— О, нет! — процедил он сквозь зубы. — SWIFT — это будет только началом ваших неприятностей. Мы пойдем гораздо дальше европейских полумер. Мы заморозим активы всех ваших предприятий, работающих на территории Соединенных Штатов, независимо от форм их собственности. И вот тогда вы почувствуете тяжесть американского сапога на своем горле.

Его слова не произвели никакого эффекта на Марию Владимировну. Хищно улыбнувшись, она слащавым голосом парировала его угрозы:

— Вы, господин посол, видимо запамятовали вследствие своего болезненного состояния, что санкции — оружие обоюдоострое. Граждане и юридические лица вашей страны, также имеют акции и доли в наших предприятиях. А ваши топливно-энергетические корпорации очень плотно сидят на наших месторождениях Дальнего Востока. А учитывая их тесную связь с военно-промышленным комплексом Соединенных Штатов, это может послужить основанием для применения санкций к ним самим. Нашу же решимость в этом вопросе вы могли уже испытать на недавнем примере, связанном с акционерами пятигорского завода по производству стеклотары.

— Вы желаете развязать полноценную экономическую войну?! — лязгнул зубами Хантсман. — Только не забывайте о разности весовых категорий наших экономик и о том, что все экономические войны, рано или поздно перерастают в настоящие! И тогда уже не мощность санкций, а военную силу Штатов и их союзников вам придется испытать на себе! Подумайте хорошенько, сможете ли долго устоять против солидарной силы цивилизованных стран, находясь в политическом и экономическом одиночестве?! Катаклизм и дальнейший Апокалипсис будет вам обеспечен! — уже не говорил, а лаял вконец вышедший из себя посол.

— Кстати, хорошо, что вы напомнили мне о войне и прочих катаклизмах, — промурлыкала Хазарова сытой кошкой. — Меня раздирает жгучее любопытство. Что там с земельным участком, приобретенном вами в Алтайском Крае на имя своего племянника? Ходят упорные слухи, будто бы вы вложили немалые деньги в строительство на его территории бункера, на случай планетарной катастрофы вроде извержения Йеллоустоунского вулкана.

Хаусман, совсем позабыв, что держит в руках папку с предписанием, нервно зыркнул по сторонам, одновременно резко краснея от прихлынувшей к голове крови, а затем так же быстро начиная бледнеть. Хазарова, где-то в глубине души даже немного пожалела больного человека, вынужденного скрывать сей факт даже от своих приближенных. «Еще не хватало мне, чтобы он тут окочурился» — подумала она про себя. Хаусман повернулся спиной к министру, желая немедленно покинуть кабинет, даже не прощаясь, но был остановлен во второй раз:

— Господин посол, — раздалось у него позади, — мы с вами еще не закончили беседу. У нас с вами остался еще