на темную тропу за мной. Я толкнула локтем в живот человека, который держал меня, развернулась, чтобы вонзить в него окровавленный кинжал, и увидела Дженсена и Мелиан, которые уставились на меня.

– Там фейри, – сказала я, захрипев, когда Кэлум обхватил меня рукой за шею.

Этот жест говорил не только о том, что я его собственность, но и о том, что я в безопасности, с ним, а не во власти мужчины, который… казался совершенно не заинтересованным в Кэлуме, посчитав его досадной помехой на пути.

– Город кишит ими, – сказал Дженсен сквозь стиснутые зубы.

– А это нормально? Не могу представить, чтобы в городе не усилили охрану, – сказала я.

– Нет. Я вообще не ожидала увидеть их здесь, – ответила Мелиан. – Если бы знала, мы не пошли бы сюда, сколько бы меченых ни было заперто в Калфолсе. Мы бы пошли в обход. – Она бросила взгляд через плечо на Бека.

– Надо выбираться отсюда, – сказал Дженсен, настороженно оглядывая вход в переулок: не последовал ли за нами наш новый друг фейри.

– Веди, – согласилась Мелиан, и на лице ее отразилась боль.

– А где же Дункан? – спросила я, оглядываясь в поисках еще одного мужчины, которого нигде не было видно.

Его не пометили, так что он не представлял ценности для фейри, рыскающих по городу в поисках меченых.

– Мертв, – сказала Мелиан, коснувшись рукой моего плеча и подтолкнув, чтобы я следовала за Дженсеном.

Кэлум двинулся рядом со мной, и у меня не было времени, чтобы остановиться и спросить, что случилось.

Дункана не стало, и, несмотря на страдание на лице Мелиан, этот вопрос мог подождать, пока мы не окажемся в безопасности. Я спотыкалась о собственные ноги, пока шла за Дженсеном. В ушах стоял звон от того, как смотрел на меня фейри.

Как смотрели на меня стражники Тумана и Дикая Охота.

– Наши метки… они уникальны для фейри? – спросила я, одновременно вспоминая метки других людей в катакомбах.

Мне хотелось вспомнить, был ли там еще кто-нибудь с такими же цветами, как у нас. Я помнила людей с белой меткой, помнила и с черной. Но только у нас с Кэлумом эти два цвета переплетались.

Кэлум взял меня за руку, и мы пошли за Дженсеном, а Мелиан и Бек последовали за нами.

– Сейчас не время. Пойдем, детка, – пробормотал Кэлум, кладя руку мне на талию и подталкивая вперед.

Я не обращала должного внимания на метки фейри в «Книге богов», слишком увлекшись изучением неземных линий их лиц, но одна из них все же запомнилась мне. Мне стало так страшно, что едва не отказали ноги.

Мы шли по проулкам и, когда осмеливались, выбирались на большие улицы. Дженсен нашел каменную плиту, закрывавшую вход в туннель, рядом с конюшнями, сдвинул ее в сторону и жестом пригласил всех заходить. Мелиан и Бек немного отстали, и я остановилась, чтобы подождать их и пропустить вперед. Вместе мы бы зайти не смогли – слишком узким и тесным выглядел проход; за его углом чернела тьма, заставлявшая меня поверить, что этот туннель намного длиннее того, по которому мы зашли в город.

Я не заметила железа, летящего на меня, не слышала звука его приближения, пока не стало слишком поздно.

Руку мне обожгла боль. В нее попал метательный нож, и плоть у меня загорелась огнем, я рванулась в сторону Кэлума. Отскочив от каменной стены, нож с грохотом приземлился у моих ног, и живот у меня скрутило от тошноты. Кэлум, поймав меня, прикрыл своим телом мне спину и уложил в колыбель своих рук, но тут же из горла у него вырвался хрип, потому что следующий удар получил он.

Он получил удар железом, которое предназначалось для меня.

– Влезай в чертов туннель! – приказал Кэлум и, дернувшись снова, толкнул меня перед собой и в сторону. – Иди!

Я побежала ко входу, сжимая руку и пытаясь остановить льющуюся кровь, и подскочившая ко мне Мелиан втянула меня внутрь. Я оглянулась, ожидая, что Кэлум последует за мной. Он и Дженсен на мгновение встретились взглядами, понимая, что их ждет. Когда дюжина стражников Тумана начала сворачивать из-за угла к туннелю, Дженсен закрыл люк, скрывая нас от солдат.

– Нет! – закричала я, вырвавшись из рук Мелиан.

Я билась о каменный люк, который оказался слишком тяжел, чтобы я могла сдвинуть его сама.

– Помогите мне открыть его! – в отчаянной попытке выйти наружу рявкнула я, терзая камень пальцами, ломая ногти о неровную поверхность.

– Эстрелла, остановись, – сказала Мелиан, приблизившись ко мне сзади.

Ее руки, опустившись мне на плечи, постарались оторвать меня от каменного люка, блокирующего путь к Кэлуму.

– Нам надо идти.

– Я не оставлю его! – запротестовала я, оттолкнув ее, и у меня перехватило дыхание. – Идите, если вам на него наплевать. Я не пойду.

– Упрямая дура, – сказала Мелиан, разочарованно качая головой.

Бек потянул ее за руку, уводя дальше по туннелям. Они ушли, оставив меня в одиночестве. Если каким-то образом Кэлум прорвется, мне хотелось надеяться, что мы сможем догнать их, потому что другого способа вернуться в Сопротивление я не знала, да и идти нам было некуда.

Представить, что я буду делать, если он не выживет, я сейчас вообще не могла.

С другой стороны каменной преграды доносились звуки борьбы, и, пока я ждала, мне казалось, что у Кэлума с Дженсеном шансов на выживание нет. Крики, полные боли и ужаса, поглотили меня полностью, но я все равно ждала, понимая, что в любой момент камень отбросят в сторону и меня схватит Стража Тумана.

В ответ на угрозу рука у меня запульсировала болью, а рана, нанесенная железным ножом, который достал меня, казалось, прожигала плоть, как кислота. Я была не фейри. А просто его отражением, его эхом, запертым в человеческом теле, половинкой его души. Если железо так сильно ранило меня, то страшно было представить, что бы оно сделало с самим фейри.

Воздух вдруг наполнился злобой, и волоски у меня на руках встали дыбом. Руки задрожали, когда в ночи раздался последний крик:

– Эстре…

Крик прервался на полуслове и эхом повис в воздухе, заставив мое сердце подскочить к горлу. Кричал не Кэлум.

Кричал Дженсен.

Я сглотнула и сделала шаг назад, когда кто-то ударил по камню с другой стороны. Люк внезапно отскочил в сторону, и в проходе возникла фигура человека.

– Кэлум? – спросила я.

Тени окутывали его лицо, и я никак не могла понять, кто это. Он шагнул ко мне, и тени отступили, когда он вышел на свет. Одежда и лицо были