Угоди кулачище в подбородок, тут бы всё и закончилось, но я успел качнуться в сторону; лишь зацепило по уху. Из глаз сыпанули искры, но устоял на ногах и даже не поплыл. Только вот порадоваться успеху не сумел, поскольку миг спустя прилетело левой по рёбрам.

Резким отскоком я разорвал дистанцию, легко ушёл от прямого в голову и отступил, не позволив достать апперкотом. А потянулся к сверхэнергии и — опоздал.

Казимир первым вскинул руки и шумно выдохнул:

— Ха!

Выплеск силы ударил в грудь нематериальным тараном, меня опрокинуло на спину, но не покатило по земле — толчок для этого оказался всё же недостаточно резок. Я совершил обратный кувырок и вновь оказался на ногах.

— Конец тебе, ублюдок! — радостно гаркнул Казимир и вновь атаковал, снова — сверхсилой.

Я нанёс встречный энергетический удар, далеко не столь мощный, зато направленный под острым углом. Расчёт оказался верен, сложение двух импульсов изменило вектор движения силового выплеска, и тот прошёл стороной, шибанул по стене так, что штукатурка на землю посыпалась.

Сбежать бы, да только Казимир вошёл в раж и без малейшей паузы шибанул сверхсилой и в третий раз. Фокусировка у него вновь подкачала — фокусировка, но не мощность. Я только и успел, что рубануть рукой воздух, разбивая турбулентностью ударную волну. Та расплескалась на отдельные потоки, и мне удалось устоять под натиском силового шквала.

Точнее — так на миг показалось.

Ну а потом ноги оторвало от земли, сгустившийся воздух подхватил и отшвырнул на полдюжины шагов назад. И пусть ослабленный толчок сверхэнергии не сплющил грудную клетку, не порвал лёгкие и не сломал рёбра, на ногах устоять не вышло и после банального удара спиной об угол склада. А только рухнул на колени, и получил ботинком в бок, распластался на спине. Казимир не стал больше полагаться на сверхспособности, навалился сверху, придавил к земле и принялся орудовать кулачищами.

Я закрылся предплечьями и прижал подбородок к груди, подставил под удары лоб и не позволил превратить в кровавое месиво лицо, а вот вывернуться не сумел, поскольку серьёзно уступал противнику и силой, и весом. Оседлавший меня крепыш врезал ещё пару раз, выругался и вдруг стиснул обеими руками шею.

— Допрыгался, задохлик! — прошипел он и до предела усилил хватку, намереваясь смять мою трахею.

Я перехватил запястья сослуживца и попробовал отодрать от себя его пальцы, но ничуть в этом не преуспел. Тогда правой несколько раз врезал гаду по рёбрам и тоже впустую — толком размахнуться не получилось; тычки вышли откровенно слабенькими.

И всё — ни вывернуться, ни высвободиться, а в глазах уже вовсю мелькают серые точки, шумит в ушах, путаются мысли…

Сверхсила! Ну конечно же!

Да я его сейчас…

Но — не вышло. Только потянулся к энергии — и обнаружил, что не чувствую ни малейшего её отклика, чужая воля заблокировала сверхспособности и спеленала почище смирительной рубашки.

Дело швах! Тут всё решает голая мощность, оператора восьмого уровня мне никак не перебороть!

— Самый умный, да? — осклабился Казимир, и не думая прекращать удушения. — Сдохни, мозгляк!

Я судорожно задёргался, но не вывернулся, лишь ухудшил своё и без того аховое положение. Сознание начало меркнуть, и, как вытянул из кармана заточку, не понял и сам, она просто оказалась в руке, а дальше ткнул, куда пришлось, и — не попал!

Левой рукой Казимир успел перехватить моё запястье, пересилил и заставил стукнуть кистью о землю — раз! другой! третий! — пока отбитые пальцы не упустили обмотанную шнуром рукоять заточки, и та не отлетела в сторону.

Только вот крепыш слишком увлёкся и на какой-то миг позабыл о блокировке сверхспособностей, я вновь ощутил энергию высшего порядка, судорожным рывком втянул её в себя. Сработал далеко не на пиковой мощности, лишь на трети или даже четверти от неё, но и так внутренний потенциал разом взлетел до нескольких тысяч сверхджоулей. Тратить время на их трансформацию в импульс, тепло или электричество не стал — просто побоялся упустить свой единственный шанс, взял и ткнул Казимира под рёбра пустой ладонью и одновременно отработанным на тренировках мысленным приказом усилил тычок выплеском энергии.

Сослуживец охнул и отвалился от меня, скорчился в позе эмбриона, засучил ногами. Я даже встать не попытался, вместо этого, упираясь в землю подошвами, отполз стене склада, где и принялся судорожно разминать и растирать передавленную шею. Хрипло выдохнул, сипло вдохнул и едва не потерял сознание от острой боли в гортани.

И тут Казимир бросил корчиться, приподнялся на локте и уставился на меня круглыми от изумления и бешенства глазами.

Да что за дьявольщина?! Пусть половину энергии и погасила сопротивляемость, но такими ударами доски в щепки разбивал! Да как так-то?!

На оперирование сверхэнергией я сейчас был попросту неспособен и зашарил взглядом в поисках заточки, а Казимир выхаркнул:

— Сука! — И следом из его рта плеснуло чёрным. Кровью.

Я попытался подняться, но сумел только сесть, тогда-то и углядел заточку — в руке Казимира. Тот упёрся пустой ладонью в забрызганную кровью землю и рывком встал. Шагнул ко мне, попытался что-то сказать и покачнулся, рухнул, словно подрубленное дерево, а головой шибанулся так, что аж стук по переулку разлетелся.

Тут уж я переборол оторопь, на четвереньках перебрался к поверженному противнику и разжал его стискивавшие рукоять заточки пальцы. Завладел оружием и почувствовал себя куда уверенней прежнего, а следом какое-то наитие заставило дотронуться до шеи Казимира.

Пошарил, прижимая подушечки пальцев тут и там, только всё без толку — пульс не прощупывался. Тупой ублюдок был мёртв.

Вот же гад! Втравил меня в неприятности!

Я отодвинулся от сослуживца, вновь уселся на задницу, откинулся спиной на стену. В голове продолжало шуметь, а каждый вдох давался с трудом и отзывался болью в передавленной трахее, но как-то заставил себя сосредоточиться, начал осмысливать произошедшее. Точнее — осмыслить попытался.

И что теперь делать? Вот что, а?

Стоит только сообщить об инциденте, и завертится такая карусель, что небо с овчинку покажется. А раз так — нужно ли следовать правилам? Если не наделаю глупостей, никто и никогда не выяснит обстоятельств случившегося. Ведь так?

«Потрудись не оставлять следов», — сказал капитан Городец. Он не сказал: «немедленно доложи о случившемся», — совет был предельно конкретным и однозначным; от меня требовалось не наследить. Просто не наследить и ничего сверх этого.

Чем не руководство к действию?

Пусть даже Федя и Боря знали о планах этого урода — ничуть не удивлюсь, если именно они выследили меня и рассказали о самоволке Казимиру, — эти хитрованы будут держать язык за зубами. Просто побоятся пойти по столь паскудному делу хотя бы даже просто свидетелями — так и соучастниками или подстрекателями оказаться недолго. А капитан Городец обещал не топить.