Надо будет оплатить Леони нормальные похороны, почему-то подумала я. Похороны, а не кремацию. Как же жаль, что она умерла.

Вики все еще кричала. Ее можно понять. Агония – тяжелый этап в жизни. Может быть, даже тяжелей, чем рождение. Лучше кричать, потому что крик отвлекает. Психика защищается. Хотя, казалось бы, какой смысл беречь психику, если жизни осталось несколько минут? Но человек такая тварь, что не верит в смерть, даже когда мозг уже начал разлагаться. Борется за существование, старается уцелеть.

Быстрые шаги, шумное дыхание. По аллее к нам бежал Хикати. А у Вики наконец прекратились судороги, она села, покачиваясь. Ну да, это тот самый препарат. Если сочетать его с антидотом, то на одном из этапов появляется видимое облегчение, когда кажется, что смерть прошла стороной. После этого наступит короткая и по-настоящему жуткая агония. Я подумала, не заткнуть ли заранее уши. Не будет ли это смотреться чересчур цинично?

Хикати застыл, глядя на Вики. А в небе уже рокотал вертолет службы спасения. Быстро, однако. Но спасти не смогут. До смерти – пять минут.

– Что это? – спросил он.

– «Энола Гей», – ответила я. – У Леони был прекрасный вкус. Вы проводили ее?

– Д-да, – Хикати чуть запнулся, но справился с собой. – Ее уже увезли в морг. Делла, я хочу попросить вас. У вас есть связи. Земля в Шотландии дорогая, деньги у меня есть, но мне просто не продадут, я формально не местный, и даже связей подобающих нет. Я хочу похоронить Леони по-человечески. В земле. Я не верю в Библию и прочее. Но вдруг? Будет Страшный суд, трубы архангелов, знаете ли. Мертвые восстанут из праха. Но если праха нет, как же они восстанут? Мало ли… что мы знаем об этом мире… в общем, я бы хотел, чтобы у нее была возможность восстать. Если мертвые не восстанут, ничего страшного, но могила – это тоже хорошо, у нее же сын и две дочери еще живы, не знаю, говорил ли я вам, но обе дочери в некотором смысле тоже мои жены… Леони-то знала, конечно, и была очень рада… в общем, у нее есть внуки, мальчик и девочка. Три и четыре года. Девочка очень похожа на Леони. И зовут ее тоже Леони. Удивительно, сам не ожидал, что от меня могут быть красивые дети. Впрочем, моя мама в юности была красотка. Да и отец… я-то просто насмешка над ними, но детям это не передалось… И я подумал: наверное, Нюру, девчонкам, да и детям нужна эта могилка. Просто прийти к близкому человеку. Правда, да? Наши предки были не дураки, раз столько тысяч лет берегли кладбища… Вы меня понимаете?

– Я как раз думала о том, что ее надо похоронить в земле. Конечно, я сделаю для вас, что смогу.

Рокот вертолета нарастал. Я уже увидела его из-за верхушек деревьев. Вики обрадовалась, но именно в эту секунду началось самое страшное. Она выгнулась дугой, завыв низко и жутко. Хикати позеленел.

– Бежим! – рявкнула я.

– Но как же мы ее бросим… – прошептал он. – Человеку плохо!

Я схватила его за руку, потащила под деревья. У меня все плыло перед глазами, я уже знала, что сейчас произойдет…

– Идиот! Это «Энола Гей» с антидотом! Ее нельзя спасти! Она уже пять минут как мертвая!

– Я должен! – тоненько выкрикнул Хикати, вырвался и смешными прыжками помчался по аллее.

Я просто смотрела.

Поздно.

Неоправданный риск. Не имею права. Должна стоять.

Туша вертолета с цветографической схемой службы спасения.

Позади – вторая. Вторая – настоящая.

Человек с винтовкой, в боковом люке, чуть высунулся за борт, чтобы лучше видеть.

Два выстрела.

Один оборвал мучения Вики.

Второй – нелепую жизнь Лоренса Хикати.

Первый вертолет унесся вдаль. Выли сирены, кто-то вдали кричал, прибежала чья-то собака в ярко-розовом ошейнике, поглядела с ужасом на трупы – и попятилась, поджав хвост. Следом из кустов выскочил подросток в килте. Рыжеватый, нескладный, с белесыми ресницами. Вытаращил голубые глазищи и встал как столб.

Вертолет спасателей искал место для посадки. Там уже все поняли, поэтому не торопились.

Придется мне покупать два места на кладбище. Нельзя же разлучать людей, которые были слишком умными и слишком гордыми, чтобы пожениться иначе чем за полчаса до смерти.

Я подошла. Вики, в порванной, грязной одежде, всего пять минут назад нарядной и праздничной. Она считала, что ее жизнь удалась. Что она самая умная. Что знает, как надо. Свысока глядела на тех, кто не сумел устроиться так же славно, как она. Она лежит на гравии, в крови и ядовитой пене. Ее придется хоронить в закрытом гробу, потому что снайпер вогнал пулю в глазницу.

А Лоренс Хикати в смерти внезапно стал почти красивым. Лицо разгладилось, губы застыли в подобии улыбки. Я поверила, что у него могут быть хорошенькие дети. Он лежал на спине, положив одну руку на грудь, лежал очень прилично и благообразно, даже ноги не раскинул, и брюки не задрались. Умеют же некоторые умирать. Проклятье, Лоренс, мы так и не успели стать настоящими друзьями. Я гляжу на тебя, и мне хочется плакать. Горько и безнадежно. Мне не хотелось плакать лет десять самое малое. Я хотела дружить. С тобой и с Леони. А дурацкая Нина Осси стала бы нам общей дочкой. Она гениальна, ты же знаешь, да? Мы втроем непременно поставили бы ее на крыло. Мы бы не только подарили миру ее гений, но и научили бы ее быть счастливой. Мы бы справились, я знаю.

Леони, Леони. Я знала тебя всего какой-то час. Мне будет тебя не хватать. Такое бывает лишь однажды в жизни – когда смотришь человеку в глаза и все понимаешь. Ты права, я никогда не была свободной. И ты тоже. Ты знала меня всего ничего. Но ты чувствовала личную ответственность за всех женщин в мире. И за всех мужчин. А я пытаюсь увильнуть от ответственности даже за себя. Не говоря уж про Августа и Нину Осси. Знаешь, я решила. Мне так больно, что я позволила убить тебя. Я ошиблась. Я промахнулась. Тебе показалось, что убить хотят меня, – и ты без колебаний меня прикрыла. Ради тебя… ради тебя я не брошу Нину Осси. Она мне надоела. Я устала от нее. Она мне никто. Но ты заплатила жизнью за мою жизнь. А я постараюсь вернуть капельку твоего долга. Нину гробили твоей методикой. Я очень-очень постараюсь, чтобы она опомнилась и вернулась к жизни. Если музыка и вправду язык ангелов, ты на том свете услышишь ее песни.

Я похороню вас с Лоренсом рядом. Если получится – в Пиблс. Ты никогда там не бывала. Красивое место. Верховья великой шотландской реки Твид. Я разыщу твоих детей и внуков и скажу им, где твоя могила.

Как жаль, что я не могу сделать для вас ничего, кроме этого.

* * *

Поздно вечером пришел курьер с пакетом. Полицейские штампы на конверте меня насторожили.

– Что это? – спросила я.

Курьер пожал плечами. Было бы странно, если б он знал. Я раскрыла конверт. Изнутри выпал еще один. Мятый, с торопливой надписью от руки. «В случае моей смерти передать Офелии Гвиневере ван ден Берг, княгине Сонно. Лоренс Хикати». Я разрезала второй конверт. На стол выпала карточка с чипом. Я узнала ее. Та самая карточка, которую Леони сегодня передала Лоренсу. Ее работы.