Саймон разбудил меня в начале седьмого. Услышав стук в дверь, я сонно ответила: «Войдите», и только потом сообразила, что это не гостиница и не горничная с чашкой чая. Слипающимися глазами я взглянула на дверь, она открылась. Саймон не стал входить, а позвал меня снаружи:

— Камилла!

— Что? А-а, это ты, Саймон. Чего тебе?

— Ты уже в состоянии подняться? Нам пора. Я сварил кофе на примусе, так что, если хочешь, одевайся и приходи.

— Ладно.

— Отлично.

Дверь закрылась. Уже совершенно проснувшись, я вскочила с кровати и стала быстро одеваться. Вершина горы Кирфис под лучами утреннего солнца напоминала цветущее абрикосовое дерево.

В комнате все еще стояла прохлада, что порадовало меня. Но ледяная вода из крана — из обоих кранов — такого удовольствия не принесла, хотя умывание в Дельфах вообще сущее наказание: своей жесткостью вода наводит на воспоминание о пемзе, и кожа становится такой же, словно после пемзы. Зато я окончательно проснулась и, полная предвкушения потрясающих событий, постучалась в дверь к Саймону.

— Входи.

Я обратила внимание на то, что он не старался понизить голос. Он, должно быть, заметил вопросительное выражение на моем лице, так как, оторвавшись от примуса, кратко сообщил:

— Даниэль час назад уехала.

— Да?

— Я проследил за ней до верхней дороги. Как она ехала по деревне, я не видел, но заметил джип, двигающийся по направлению на север.

— Значит, то ли в Итею, то ли в Амфиссу.

— Совершенно верно. Кофе?

— С удовольствием. Саймон, аромат — будто в раю. И булочки? Ты все предусмотрел.

— Зашел в булочную после отъезда Даниэль. Возьми сахар.

— Спасибо. Как ты думаешь, куда она поехала?

— Бог ее знает, да и какой смысл гадать. Может быть, в Итею за Димитриосом, хотя непонятно, почему он сам не забрал джип ночью. Ты как?

— Нормально, спасибо. А ты? Как твое плечо? Ты уверен, что остальное все в порядке?

— Абсолютно. Да и плечо, в общем-то, не болит. Готов на любые подвиги.

Он сидел на краю кровати с чашкой кофе в одной руке и с булочкой в другой, как всегда совершенно спокойный и невозмутимый.

— А ты? — спросил он. — Готова на подвиги?

Я рассмеялась:

— Ты не поверишь, но еще два дня назад я писала подруге, что со мной никогда ничего не происходит. Гёте где-то говорил, что лучше не обращаться к богам с просьбой, а то они могут ее выполнить. Я просила приключений, и, кажется, моя просьба исполнена.

Саймон не улыбнулся. Минуты две он молчал, явно обдумывая мои слова, потом серьезно произнес:

— Знаешь, вообще-то, не стоит брать тебя с собой.

Не спросив почему, я допила кофе и стала следить за солнечным лучом, который постепенно добирался до оконной рамы. Пролетела бабочка; взмахивая крылышками, она приникла к залитому солнцем камню. Крылья ее — черный в золотистую крапинку бархат — чуть трепетали.

Саймон сказал:

— Пойми меня правильно. Скорее всего, опасность нам не грозит, но денек предстоит тяжелый, особенно после вчерашнего. Единственная возможная угроза — встреча с Димитриосом, он наверняка будет там, но если поостеречься, то и ее можно избежать. Вряд ли он станет нас дожидаться. Он наверняка считает, что я приходил лишь помянуть брата и больше не вернусь туда.

— В любом случае я сказала Даниэль, что мы отправляемся на ярмарку в Ливадию.

— Ты так сказала? Молодец. А она, значит, интересовалась?

Я улыбнулась:

— Да, интересовалась. Напрямик спросила, куда ты сегодня собираешься. А я… наверное, я в принципе ей не доверяла, потому и наврала. — Я поставила чашку. — Думаю, ты прав и Димитриос не станет нас искать.

— Вот и отлично, — проговорил Саймон. — Ведь у него нет никаких причин думать, что мы вновь побредем туда. Он же не знает, что мне известно о существовании сокровища. Если бы Майкл что-нибудь такое нам написал, то я, по идее, давно бы уже приехал. Сигарету?

— Спасибо.

Он поднес мне спичку.

— Нет, — продолжал он, — я думаю, что Димитриос считает мою поездку паломничеством. Теперь оно закончилось. Так оно и лучше. Но все равно будем держать ухо востро. Если повезет, увидим, в чем там дело и при чем тут Найджел, а потом подумаем о подкреплении. С Димитриосом-то я сам справлюсь. А Найджела я просто отказываюсь опасаться. Даже если он и впутался во что-то из-за денег, на насилие ради наживы он не пойдет ни за что на свете. Во всяком случае, я так думаю.

— Я согласна.

— Правда, помимо этих двух есть еще и Даниэль. — Он снова ухмыльнулся. — Не стану уверять тебя, что я в состоянии «иметь дело» с Даниэль, но ее я не боюсь.

— Мы можем и ошибаться, — возразила я. — Возможно, кроме Найджела, там никого нет.

— Возможно.

Во время нашего разговора он засовывал в ранец свежие булочки, фрукты, шоколад, воду — спартанская пища, но для такого случая самая подходящая.

— Очень даже вероятно, что относительно Димитриоса и Даниэль мы ошибаемся, но в любом случае меня заботит то, что Найджел каким-то образом имеет отношение к «находке» Майкла. — Он бросил на меня взгляд. — Ты уверена, что цветы те самые?

— Абсолютно.

— Что ж, хоть в этом мы точно уверены. Нам ни черта не известно ни о Димитриосе, ни о Даниэль, но мы знаем наверняка, что Найджел во впадине был и что в тот вечер его сильно что-то беспокоило. К тому же Димитриос зачем-то залез в его комнату. Уцепимся за это, а там будь что будет. Ты готова?

— Да.

— Тогда пошли.

Утреннее солнце уже жарило вовсю, но скалы еще оставались холодными. Дорога, ведущая мимо кладбища, была широкой, и мы шагали рядом.

Саймон сказал:

— Если ты права, то я надеюсь, что мы встретим Найджела, выясним, что у него на уме, и вколотим чуточку смысла в эту глупую голову до того, как он успеет совершить что-нибудь непоправимое. А может, мы случайно… вот дорога к стадиону… случайно найдем пещеру.

У места, где от дороги уходила узкая тропинка, он задержался и подождал, когда я пройду вперед. Я остановилась и заглянула ему в глаза:

— А все-таки почему ты разрешил мне идти с тобой?

Во второй раз за то время, что я его знала, он вдруг растерялся. Он колебался, будто пытаясь найти слова.

Я продолжила:

— Допустим, тебе не хотелось брать с собой Стефаноса и Нико. Но без меня ты куда быстрее добрался бы до места, кирие Лестер, да и справился бы куда лучше, и ты это знаешь. Тебе также прекрасно известно, что, если мы столкнемся нос к носу с Димитриосом, встреча будет жаркой. Так почему ты не оставил меня дома заниматься вязанием?