– Где? – Тэмуджин, не на шутку встревоженный, быстро нацепил ремень с оружием.

– На южной стороне, там наши соседствуют с кереитами, видно, выпили, ну и заспорили о добыче. Джэлмэ с несколькими нашими воинами разнимает их, но там такое заварилось, люди разгорячились, видно, что без нойонского слова не утихомирятся.

– Поехали! – Тэмуджин вышел из юрты и сел на своего запасного коня (черный жеребец был отпущен на попас). – Где Мэнлиг, Саган, другие тысячники, спят они, что ли?

– Они с вечера уехали в соседний курень, там они празднуют победу.

– Зовите сотника, пусть поднимает воинов и ведет туда.

Хлестнув коня, он поскакал между юртами. Всюду на внешних очагах горели костры, всюду воины, встревоженно вскочив, прислушивались к шуму на южной стороне; многие уже шли туда. Оттуда доносились крики.

Скоро при свете огней между юртами показалась большая толпа. Тэмуджин подъехал к одному из ярко горевших костров, оглядел толпу. Люди были возбуждены, многие были пьяны; собираясь кучками, они готовились идти на кереитов, располагавшихся за несколькими айлами.

К нему тут же подошел Джэлмэ.

– Что тут случилось? – спросил Тэмуджин.

– Была драка, несколько наших юношей ранены, у кереитов тоже потери. Мы кое-как разняли их, драчуны разошлись, но готовятся сойтись вновь, собираются толпами. Как бы до побоища не дошло…

Не дослушав, Тэмуджин тронул коня в гущу толпы, крикнул:

– Воины! Я Тэмуджин, ваш нойон, слушайте меня!

Гомонящая толпа смолкла; узнавая его при сумеречном свете костров, люди оборачивались, замирая.

– Приказываю всем разойтись!

Молчание толпы прорвали крики:

– Эти кереиты нашу добычу разворовали!

– Мы воевали, а они меркитские табуны угоняли!

– Что это за друзья!

– Хотим их проучить!

Тэмуджин слушал их и, видя, что ему удалось остановить толпу, притянуть их внимание, властным голосом спросил:

– Кто вам дал право вмешиваться в это дело? Разбойники вы или воины моего знамени? Я сам знаю, как решить все. А ну, где ваши сотники и десятники, пусть выйдут сюда! Быстро!

На свет костра один за другим вышли с десяток воинов.

– Кто из вас сотники, выйдите!

Вышли двое.

– Что за смуту вы допустили в войске? Какие вы после этого нойоны? – накинулся на них Тэмуджин. – Отвечайте мне!

– Мы хотели за вас отомстить этим меркитам, – сказал один из них, высокий, с темнеющим шрамом на левой щеке.

Другой тихим, доверительным голосом признался:

– Мы хотели по-своему наказать их, думали, вам самим неудобно из-за табунов ругаться с ханом, а тут будто воины сами подрались, где не бывает, а вы будете не при чем.

– Эх, вы… – Тэмуджин, не зная как отнестись к наивному порыву воинов, проговорил: – Вы из-за пустого чуть не подняли ссору между двумя улусами. Сейчас же уведите воинов, и чтобы больше здесь не было шума, за это будете отвечать вы оба. Идите!

Те вместе с десятниками пошли в толпу, разбредаясь в гуще людей. Толпа постояла и начала расходиться. Скоро у костров стало пусто.

Перед утром, когда еще не начинало светать, Тэмуджина вновь разбудили. На этот раз пришли люди от хана.

Догадываясь, что хан узнал о ночной драке и разговор будет об этом, Тэмуджин быстро оделся и отправился к нему. Идя во тьме между юртами и оправляясь от сонного забытья, он напрягал мысли, заостряя их на одном: «Была пьяная драка, я утихомирил своих, а больше ничего не знаю… Хан не будет домогаться о причинах, это ему не нужно…»

Однако, хан повел себя совсем по-другому. Встретив его с озабоченным лицом, он усадил его перед собой и расчувствованно сказал:

– Тэмуджин, как я услышал про ночную драку в курене, из-за добычи, я строго расследовал это дело и нашел виновных. Оказывается, некоторые мои тысячники своевольничали, пока мы находились в этой степи, они без разрешения угнали несколько табунов. Я разобрался со всем этим и сам накажу их. И я верну вам с Джамухой тех лошадей. Я уже посчитал ваш убыток и верну все сполна: по тысяче голов добавлю в ваши доли. Ну, как, согласен?

– Согласен, – пожал плечами Тэмуджин, соображая про себя, осмысливая новый поворот в их отношениях. – Да я и не обращал внимания на те сплетни…

Тогорил внимательно посмотрел на него, промолвил:

– Вот и хорошо, что не слушаешь сплетен… ты очень умный парень. Вот за это я тебя и люблю. Не каждый плюнет на сплетни ради дружбы…

– А Джамухе что сказать? – спросил Тэмуджин.

– Я сам поговорю с ним.

– Ну, тогда я пойду.

– Иди. Отдохни перед дорогой.

Выходя, Тэмуджин спиной чувствовал долгий, испытующий взгляд Тогорила.

Шел в темноте, глядя на звезды, думал о том, как ложны оказались его прежние представления о своей будущей жизни. Надеялся на дружбу с ханом, а оказалось, что настоящей дружбы нет, а есть что-то другое, в чем ему только предстоит разобраться. Думал, что возглавит войско и будут честные войны, а тут оказалось, что свой же союзник ворует из-под носа и воины дерутся из-за добычи. Даже младший брат Бэлгутэй, прежде ласковый и послушный, сотворил такое, что пришлось немало потревожиться за него и он с трудом решил, как отнестись к этому… Одно сейчас ему было ясно: теперь, когда под его властью не одна только собственная семья, а крупное владение и войско, когда он входит в отношения с целыми улусами и племенами, ему все время надо держать ум в напряжении, и быть готовым к тому, что в любую ночь его безмятежный сон может прерваться и он должен будет решать новые дела. Чувствовал он себя так, как будто шел по зыбкой болотной тропе, где каждый шаг может обернуться предательской ошибкой и привести к гибельному концу.

Абай Гэсэр – земное имя второго сына главы западных небожителей Хана Хюрмаса Тэнгэри, один из популярных среди древних монголов бог войны. Небесное имя – Бухэ Бэлгэтэ.

Абарга-шубун – огромная птица из монгольских сказок (царь-птица).

Абга – брат отца; здесь: обычное обращение к дяде по отцу.

Айл – у монголов группа юрт (от 1–2 до 4–5 и более), принадлежащая одной или нескольким близкородственным семьям.

Алан-гоа – легендарная праматерь, от которой произошли все рода из фратрии борджигинов. Чингисхан был потомком Алан-гоа в одиннадцатом поколении.

Анза – штраф, возмещение за убийство, увечье и другие преступления сородичам потерпевшего.

Аранга – деревянный помост, на котором сжигают умерших шаманов.