Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зубы? Да как их можно вылечить, разве только вырвать?
— Ты не поверишь. — Я откинула волосы назад, убрав пряди с лица. — А вообще они каждый раз просили, чтобы пришла я, потому что в те времена женщина-врач была явлением не слишком-то привычным.
— Думаешь, сейчас это дело привычное? — Джейми расхохотался, и я шутливо пнула его в голень.
— Вообще-то, вскоре так и стало. Но в то время было иначе. А когда я закончила рассказывать и поинтересовалась, не хочет ли кто-нибудь задать вопрос, один мерзкий мальчишка заявил, что, по словам его матери, работающие женщины ничем не лучше проституток, им бы дома сидеть с семьей, а не отнимать работу у мужчин.
— Сомневаюсь, что его мать в жизни видела хоть одну проститутку.
— Да, трудно себе представить… Тогда Брианна встала и сказала очень громко: «Знаешь, очень хорошо, что моя мама — доктор, тебе он скоро понадобится». И стукнула его по голове задачником, а когда он свалился, насела на него и отхлестала по губам.
Я спиной почувствовала, как затряслись у Джейми грудь и живот.
— Какая храбрая девчонка! Надеюсь, учитель ее за это не высек?
— Теперь в школах детей не секут. Ей нужно было написать покаянное письмо маленькому гаденышу, но ему следовало написать такое же мне, и дочь решила, что это по-честному. Самое удивительное другое: позже выяснилось, что отец парня тоже работал врачом, он был одним из моих коллег в больнице.
— И тебе дали работу, на которую рассчитывал он?
— Как ты догадался?
— Хм. — Теплое дыхание Джейми защекотало мне шею. Я обернулась и погладила длинные, покрытые волосами бедра, с наслаждением ощущая под пальцами бугорки мышц.
— Ты сказала, она в университете училась, изучала историю, как Фрэнк Рэндалл. А ей никогда не хотелось стать доктором, как ты? — Крупная ладонь легла мне на задницу и принялась нежно поглаживать.
— Хотела, когда была маленькой. Я иногда брала ее с собой в больницу, и ей жутко нравились инструменты. Она играла с моим стетоскопом и отоскопом — это штука, чтобы заглядывать в уши, — но потом она передумала. С детьми часто так происходит.
— Правда? — Для Джейми это звучало как сказка. Большинство детей того времени просто-напросто перенимали профессию отца или шли в подмастерья к тому, на кого укажут родители.
— Да, правда. Вот смотри… Сначала она хотела стать балериной, как большинство девочек. Это такая танцовщица, которая танцует на цыпочках, — пояснила я, и Джейми удивленно хмыкнул. — Потом ей захотелось водить мусоровоз, потому что наш мусорщик как-то прокатил ее в своем грузовике, а потом аквалангистом, а потом почтальоном, а еще…
— О боже, кто такой аквалангист? А мусорщик?
К тому времени, как я вкратце перечислила популярные профессии из двадцатого века, мы лежали лицом друг к другу, переплетясь ногами, и я с восхищенным интересом наблюдала, как его сосок твердеет под подушечкой моего большого пальца.
— Я не знаю, в самом деле ей так хотелось изучать историю или она пошла туда, чтобы порадовать Фрэнка. Она очень его любила. А он ею гордился… — Я на минуту умолкла, пока Джейми гладил меня по спине ладонью. — Брианна стала ходить в университет на занятия по истории, еще когда училась в старших классах… Я же рассказывала тебе про школьную систему? А потом, когда Фрэнк умер… По-моему, она решила продолжать с историей, потому что считала, что он бы этого хотел.
— Верная.
— Да. — Я запустила пальцы в его шевелюру. — Даже не знаю, от кого у нее эта черта.
Джейми коротко вздохнул и притянул меня к себе.
— Не знаешь? — Не дожидаясь ответа, он продолжил: — А не может случиться, что она как-нибудь наткнется на нас? В смысле, вдруг где-то что-то написано?
Честно говоря, такая мысль впервые пришла мне в голову, и несколько минут я лежала, задумавшись. Затем я слегка потянулась и положила голову на плечо Джейми, невесело улыбнувшись.
— Вряд ли. По крайней мере, до тех пор, пока мы не сотворим что-нибудь значительное. — Я махнула рукой на стену хижины и необъятную даль, что простиралась за ней. — Боюсь, на это шансов мало. Да и не станет она специально искать.
— Не станет?
Я помолчала немного, вдыхая его терпкий, мускусный аромат.
— Надеюсь, что нет, — в конце концов тихо проронила я. — У Брианны должна быть своя жизнь, не стоит все время оглядываться в прошлое.
Джейми ничего на это не ответил, лишь взял мою руку и положил ее между нами, вздохнув, когда я попыталась его обнять.
— Ты такая умная, саксоночка, а дальше своего носа не видишь. Или притворяешься из скромности?
— С чего ты решил? — спросила я с легкой досадой.
— Ты сказала, девочка отличается верностью. Она так любила отца, что строит свою жизнь согласно его желаниям даже после того, как тот умер. Считаешь, что тебя она любит меньше?
Я отвернулась. Локоны упали мне на лицо.
— Нет, — наконец прогудела я в подушку.
— Что ж. — Джейми схватил меня за бедра и повернул к себе, медленно надвинувшись на меня сверху. Больше мы не говорили, и расплывчатые границы между нашими телами вовсе пропали. Я поставила ступню ему на лодыжку, чувствуя и гладкость кожи, и плотную волосяную поросль, мозолистую ладонь и нежную плоть, нож и ножны в одно и то же время. Ритм наших движений слился с биением сердца.
Огонь медленно догорал, отбрасывая красно-желтые блики на деревянные стены нашего укромного прибежища. Мы мирно лежали, не заботясь о том, где чьи ноги и руки. Меня клонило в сон, и я почувствовала теплое дыхание Джейми у себя на щеке.
— Она станет искать, — уверенно произнес он.
Двумя днями позднее случилась короткая оттепель, и Джейми, сам несколько утомленный царившей в хижине духотой, решил воспользоваться благосклонностью природы и пойти на охоту. На земле нерастаявшими островками еще лежал снег, однако таких островков оставалось совсем чуть-чуть; спуститься будет нетрудно, решил он.
Я все же засомневалась в этом, когда позже тем утром сгребала снег в корзину, чтобы получить немного талой воды. Под кустами снег лежал толстым слоем, хотя на открытых участках он и впрямь подтаял. Я надеялась, что Джейми прав, тем более что припасы наши подошли к концу и уже больше недели мы обходились совсем без мяса; капканы, которые расставил Джейми, замело снегом.
Я занесла в дом корзину со снегом и опрокинула содержимое в бак, при этом, как всегда, чувствуя себя колдуньей.
— Пламя, прядай, клокочи! Зелье, прей! Котел, урчи! — забормотала я на манер макбетовских ведьм, глядя,
