3. Возвышение над соседями Германии, России, Китая и Японии так или иначе тоже означало бы собирание сил Европы, Центральной Евразии или Восточной Азии. Но прежде всего это означало бы контролирующее возвышение главенствующей в своем регионе державы. Выше мы уже касались сложностей на пути возвышения каждого из этих претендентов, если они поставят цель ограничить всевластие США. Напомним еще раз, что Япония остановила свой экономический быстрый бег довольно неожиданно в 1990 г. Германия окружена настороженными соседями, а на ее территории базируется американский воинский контингент — все это препятствует неожиданному броску.

Китаю еще предстоит осуществить огромный военный и экономический рост и реализовать качественное возвышение, преодолевая огромные трудности и множество барьеров. Речь идет как минимум о трех десятилетиях. Многие специалисты разделяют мнение Бжезинского: «Нет никакой уверенности в том, что взрывной рост Китая продержится в следующие два десятилетия. Продолжение современного темпа развития потребовало бы невероятно благоприятного стечения обстоятельств — успешного политического руководства, политического спокойствия, социальной дисциплины, высокого уровня сбережений, обильных зарубежных инвестиций и региональной стабильности. Долгосрочное наличие всех этих компонентов маловероятно»[561]. Следует учитывать при этом, что и США не будут стоять на месте.

Таким образом, уникальное стечение обстоятельств налицо. Противостояние Соединенным Штатам в ближайшие годы могло бы осуществиться лишь в случае фантастически безответственного поведения Вашингтона, неожиданного ослабления американской мощи или паралича национальной воли.

Американская гегемония извне. И все же, при любой степени благожелательности лидирующей страны, само понятие «гегемонизм» порождает у внешнего мира протест. Как формулируют политологи, «для того чтобы быть успешной, любая политическая доктрина должна быть привлекательной для самых различных аудиторий — не только внутри страны. Гегемония не выдерживает этого теста»[562]. Даже сами американцы, отдавая дань реализму, признают, что «момент однополюсное, который так восхищает американцев, кажется, вызывает радость далеко не всюду. Большинство главных стран мира — даже наши друзья — сделали главной темой своей внешней политики создание противовеса американскому могуществу»[563]. А если так, то важно определить характер восприятия страны во внешнем мире. Напомним, что доля американского населения — меньше пяти процентов в общемировом населении. Для укрепления уникального положения США необходима та или иная степень молчаливого согласия окружающего мира. Как этот мир смотрит на фантастический подъем Америки? Окружающий мир на природу американского первенства смотрит с четырех точек зрения.

1. США как краеугольный камень мирового порядка. Что бы там ни говорили, Америка остается единственным подлинным основанием пусть несовершенного, но все же функционирующего мирового порядка. Только США могут гарантировать сохранение основных параметров статус-кво, могут решающим образом влиять на организации типа Международного валютного фонда. Только США могут осуществлять маневры своих вооруженных сил в глобальном масштабе. Вашингтон не нуждается в некоем зафиксированном кодексе поведения типа Стратегической концепции, принятой странами НАТО. «Европейцы достаточно хорошо знают, что мир будет гораздо более опасным местом, если у США не будет двусторонних и многосторонних союзнических обязательств, а также военных средств для поддержания этого порядка»[564]. Меньше, чем западноевропейцы, верят во всемогущую стабилизирующую руку Америки азиатские союзники Соединенных Штатов. И все же многие из них полагают, что США могут и в дальнейшем играть свою роль колоссального буфера, разделяющего между собой Китай, Тайвань, Японию и Корею.

2. Благожелательный лидер. Возможно, убедительнее многих представил такое видение Америки политолог М. Мандельбаум: «Вообразите себе 400-килограммовую гориллу, думающую лишь о своих бананах, а все вокруг смотрят на нее»[565]. США — единственная сверхдержава мира, у нее нет настоящего соперника. Она обладает бесподобной военной мощью, главенствует в самых мощных военных союзах, доминирует в информации. Мир не может игнорировать ее, но США фокусируют свое внимание на собственных внутренних делах. Скорее сильная, чем брутальная; скорее простодушная и, возможно, наивная, чем злостная или злонамеренная, — таковы грани подобной оценки. Даже оценка Соединенных Штатов Америки французским министром иностранных дел Ведрином как «гипердержавы» не содержит уничижительного оттенка, не предполагает неких злобных мотивов в их поведении. В его оценке только намек: «Разве США не слишком велики для того, чтобы быть справедливыми и не следовать только собственным интересам?»

3. Счастливый своими полномочиями шериф. США откровенно указывают на свою превосходящую военную силу как на инструмент своей внешней политики, во многом игнорируя веками выработанные методы дипломатии[566]. Обращение к вооруженной силе в странах, столь различных, как Афганистан, Панама, Сомали, Гаити, Босния, Сербия, Ирак, позволяет говорить о новой «дипломатии канонерок». Очевидна при этом тяга к односторонности в принятии практических решений. Такие регионы, как, скажем, арабский мир, без всякого энтузиазма восприняли полицейские меры против Афганистана. Они почувствовали, что происходящее в горах Гиндукуша или Тора-Бора может оказаться и их судьбой.

Все это объективно подстегивает тягу ряда режимов к обретению оружия, которое исключило бы югославский вариант. «Косово на протяжении двух месяцев бомбардировок демонстрировало, до каких пределов могут дойти Соединенные Штаты в некоторых типах кризисов, — пишет бывший директор лондонского Международного института стратегических исследований. — Наблюдая за превосходящей все возможное американской военно-воздушной силой, страны типа Ирана приходят к выводу о необходимости избежать ошибки Ирака — действовать агрессивно, имея при этом в своем распоряжении надежные ядерные силы, которые сдерживали бы Соединенные Штаты… При этом США могут уничтожить фармацевтическую фабрику в Хартуме и китайское посольство в Белграде — ощутима удивительная легкость ошибочной калькуляции. В нейтральных странах испытывают страх в отношении того, что Вашингтон может допустить непоправимую ошибку, действуя против Северной Кореи или — что гораздо более значимо — против Китая. Никто не знает, как далеко могут зайти США в своей защите Тайваня.