Развивая прежние постулаты, стратегическая мысль руководства вооруженных сил США продолжила движение в уже обозначенном направлении. К концу десятилетия в Пентагоне был создан базирующийся на прежних идеях документ под названием «Совместное видение мира 2000», который ставит перед Соединенными Штатами грандиозную цель: «Сохранить способность победить быстро и самым убедительным образом в ряде происходящих синхронно операций, или, другими словами, Сохранить Доминирование по Всему Спектру»[537].

В начале третьего тысячелетия американская военная и политическая элита ставят перед собой задачу «достичь такого уровня абсолютного доминирования, когда Соединенные Штаты превзойдут всех противников уже одним лишь внушением ужаса перед американской мощью, делая тем самым непосредственное ведение войны ненужным. Доминирование, предусматриваемое «Совместным видением 2010», предполагает овладение могуществом, невиданным еще в истории человечества»[538]. Особое внимание в указанном документе сконцентрировано на угрозах, создаваемых глобализацией (американские военные говорят о них как об «асимметричных угрозах»), — терроризм, преступность, религиозный фанатизм, амбициозные политики тиранического типа, вожди анархии, возжелавшие власти и влияния ученые. Достижение доминирования в американском планировании не исключает даже угрозу использования оружия массового поражения.

В аналитической мысли гегемонистских реалистов указанные пентагоновские документы рассматриваются как программная ориентация курса США.

Вот как формулирует цели США в мире один из ведущих «практикующих» американских политологов, советница обоих Бушей (и специалист по России), идеолог республиканской администрации Дж. Буша-мл. К. Райе:

— обеспечить Америке способность военными средствами предотвратить любой силовой конфликт, сделать американскую мощь готовой сражаться за свои интересы в том случае, если сдерживание не сработает;

— расширить возможности экономического роста посредством снятия тарифных барьеров, распространения свободной торговли и стабилизации международной валютной системы;

— гарантировать прочные и тесные взаимоотношения с союзниками, которые разделяют американские ценности и готовы разделить экономическое бремя в достижении этих ценностей;

— сфокусировать американскую энергию на достижении выгодных всеобъемлющих отношений с крупными мировыми силами, особенно с Россией и Китаем, которые могут участвовать в определении характера будущего мирового политического расклада;

— решительно противодействовать государствам-париям и враждебным странам, представляющим растущую угрозу с точки зрения терроризма и вооружения средствами массового поражения[539].

К. Райе полагает, что «военная готовность займет в будущем центральное место. Американские технологические преимущества должны быть использованы для построения сил, более легких в перемещениях и более смертоносных по своей огневой мощи, более мобильных и гибких, способных наносить удары точно и с большого расстояния»[540].

Приверженцы гегемонистического реализма вынуждены признать, что в конечном счете многочисленные недовольные в мировом сообществе могут восстать против гегемона и — как учит история — лишить их мирового пьедестала. Но этот тяжелый миг следует отнести как можно далее в будущее, сколь бы дорогой ни была цена этого. Несколько десятков миллиардов долларов увеличенного военного бюджета — относительно малая цена за безопасность и преобладание.

Никто в администрации президентов Клинтона и Буша-мл. не дезавуировал столь грандиозные цели. В то же время конкурирующая республиканская партия в этом отношении разделяет убеждения демократических соперников. Республиканцы Р. Каган и У. Кристол: «Целью американской внешней политики является сохранение гегемонии так долго в будущем, насколько это возможно». Овладевшие в 2001 году Белым домом республиканцы сделали своим кредо именно эти идейные постулаты, ставшие наиболее релевантными после террористической атаки против Нью-Йорка и Вашингтона в сентябре 2001 г. Самый влиятельный американский внешнеполитический журнал «Форин Афферс» задает читателям весной 2002 г. риторический вопрос: «Можно ли говорить о США как о неимпериалистической сверхдержаве?» И сам же отвечает: «Война с терроризмом фокусирует внимание на впавших в хаос государствах, предоставивших убежище нигилистическим отщепенцам — от Судана и Афганистана до Сьерра-Леоне и Сомали. Когда возникают такие угрозы, у великих держав имеется готовое оружие: империализм»[541].

2. Умеренный реализм. Немалое число тех, кто в американской политической элите причисляет себя к реалистам, смущены прямым фактическим призывом править миром в условиях единовластной мировой гегемонии. Их не устраивает излишняя прямолинейность, их шокирует беспардонное самоутверждение, их пугает реакция других стран на неприкрытую мировую претензию. Подобная неосмотрительность, полагают реалисты-критики открытого гегемонизма, ослабит позиции США скорее всего. Реализм вовсе не равен прямолинейному движению собственным курсом. Требуется более тонкий подход.

Такие представители клинтоновского министерства обороны, как У. Перри, Дж. Най, А. Картер, призывали не забывать сути оборонных усилий Соединенных Штатов — защита Североамериканского континента (1) и Североатлантического региона (2). Им полностью вторит пришедшая к власти в 2001 г. «жесткая тройка» республиканцев вице-президент Чейни, министр обороны Рамсфелд и его заместитель Вулфовиц. Уход с центра на периферию, перенесение центра приложения усилий на дальние страны — в ущерб подлинно значимым — отвлечет критически важные ресурсы, завяжет Америку на решение второстепенных задач, подорвет моральные и физические ресурсы. Поэтому при выработке стратегии очень важно отделить первостепенные угрозы (и задачи) от второстепенных — действуя лишь таким образом, США могут сохранить необходимые им жизненные силы. Группа теоретиков и политиков, которых мы называем умеренные реалисты, выделяют три категории угроз:

— непосредственно угрозы американскому будущему. В указанном смысле речь может идти о грядущем вызове Китая, о «веймарском» синдроме России, о распространении оружия массового поражения в направлении «государств-париев»;