— Разве так уж свободно? Домой возвращаются тысячи солдат и беженцев! Об этом пишут в газетах!

— Да, сейчас не до путешествий, — согласился Стефан, вспомнив о том, как ему пришлось возвращаться из Италии всего несколько дней назад. Он посмотрел на отца в ожидании поддержки. — Может быть, в конце месяца отцу удастся организовать поездку через Форин оффис?

— В конце месяца! — Глаза Натальи удивленно расширились. — В конце месяца? — повторила она, глядя на своего любимого сына, как на сумасшедшего, сбежавшего из психиатрической больницы. — Я больше тридцати лет ждала возвращения на родину, и теперь, когда у меня появилась такая возможность, ты предлагаешь ждать целый месяц! Ни за что! Я еду сейчас же! Сегодня! Через минуту!

И словно ураган она рванулась к двери. Джулиан сдержанно преградил ей дорогу.

— Я понимаю твое нетерпение, дорогая, — мягко сказал он, — но Стефан прав. В Европе все еще царит хаос и…

Наталья повернулась к сыну.

— Когда ты собираешься поехать за Ольгой? — спросила она срывающимся голосом с пылающими от возбуждения щеками. — Или тоже будешь ждать до конца месяца? И Зорка лишь в конце месяца встретится с Ксаном?

— Нет, — смущенно сказал Стефан, — но это другое дело.

Мы привыкли к трудностям военного времени…

Наталья глубоко вздохнула.

— Последние шесть лет я жила в городе, на который Гитлер сбросил, кажется, все немецкие бомбы. Неужели ты думаешь, что я упаду в обморок при виде переполненного поезда? Меня даже не волнует, если придется стоять всю дорогу через Францию и Италию. Я готова забраться даже на крышу вагона! Я поеду с тобой и Зоркой в Белград и сейчас же иду наверх укладываться!

Она не шутила, и Джулиан это знал.

— Дай мне время, чтобы попытаться договориться кое с кем о поездке, а ты сможешь подыскать подходящий подарок для Ольги.

— Мы отправимся сегодня вечером? Обещаешь?

— Да, — сказал он сдавленным голосом. — Обещаю.

Со слезами радости на глазах Наталья встала на цыпочки и поцеловала Джулиана в губы. Он никогда не подводил ее за все годы их совместной жизни, и она знала, что не подведет и на этот раз. Тридцать один год и две мировые войны миновали с тех пор, как она покинула родину, и вот наконец пришел долгожданный день возвращения.

Несмотря на все старания Джулиана, путешествие оказалось тяжелым и изматывающим. О спальном вагоне нельзя было и мечтать, и пока их поезд мчался из Франции в Италию, ночи приходилось проводить в ужасной тесноте в переполненных душных вагонах. Но никто не жаловался. Все думали о том, что их ждет впереди. Каждый считал минуты, остававшиеся до границы с Югославией.

Когда поезд наконец ее пересек, Наталья разразилась слезами.

— Не могу поверить, — не переставала повторять она Джулиану, когда они стояли в узком качающемся проходе, глядя на холмы, реки и горы на горизонте. — Несмотря ни на что, пейзаж не изменился! Озера и леса те же, что и прежде!

Когда они приближались к Белграду, Стефан показал место, где они с Ольгой однажды взорвали железнодорожные пути.

— Извините, — сказала Наталья, — но мне надо отлучиться на несколько минут, чтобы переодеться.

— Переодеться? — Зорка изумленно посмотрела на нее. — Во что? И где?

Наталья прижимала к груди объемистый бумажный сверток.

— Скоро увидишь, — сказала она с сияющими глазами. — А где — в туалете!

Тридцать один год назад Наталья дала себе клятву и намеревалась сдержать ее, несмотря ни на что. Проталкиваясь к крошечному туалету, она знала, что ей придется непросто.

Наталья развернула сверток и достала переложенный нафталиновыми шариками голубой костюм с длинной баской, в который едва втиснулась даже с помощью Дианы, когда примеряла его в Лондоне до поездки.

— Он никуда не годится, — говорила ей Диана. — Ради Бога, тебе было семнадцать, когда ты его надевала в последний раз! Тебе нужен рожок для обуви, чтобы в него влезть, но потом ты все равно не сможешь застегнуться!

В крошечном, дурно пахнущем туалете Наталья, тяжело дыша, проклинала свои располневшие формы. Она ведь сама распускала швы на длинной, до лодыжек, юбке и сейчас затаила дыхание, стараясь ее натянуть. Материя до предела растянулась и вдруг — о чудо! — плотно легла на ее бедра. Облегченно вздохнув, Наталья быстро застегнула крючки на поясе. По крайней мере с юбкой покончено, хотя она такая узкая, что трудно представить, сможет ли она передвигаться.

Наталья сунула ноги в перламутрово-серые туфли на высоких каблуках, которые раньше обувала с этим костюмом, затем сосредоточилась на приталенном жакете с собольим воротником и манжетами. Он выглядел так же чудесно, как и тогда, когда она впервые в нем появилась на традиционном чаепитии в Конаке.

Удивляясь, откуда взялись лишние складки на ее теле, она втиснулась в жакет и начала застегивать длинный ряд крошечных пуговок. Верхняя оторвалась, но остальные держались. Наталья, торжествуя, прикрепила шпилькой шляпку к волосам и посмотрелась в треснувшее зеркало.

Без лишней скромности надо было признать, что она выглядит просто потрясающе. Голубой цвет, как всегда, великолепно ей шел. Длинная баска соблазнительно подчеркивала бедра и талию. Жакет плотно облегал грудь, а оторвавшаяся пуговка придавала ей особую пикантность. Густые длинные волосы падали пышными волнами на плечи, и на их фоне яркое желтое перо шляпки смотрелось вызывающе.

Когда Наталья с торжественным видом вышла в переполненный людьми проход, она увидела сквозь запыленные окна, что сельский пейзаж уже сменился городскими предместьями.

Она затаила дыхание. Они въезжали в Белград. Наталья увидела знакомый купол церкви и один из мостов через Саву.

Поезд замедлил ход, и пассажиры с чемоданами и узлами теснились в проходе. Наталья увидела Джулиана, пробирающегося к ней сквозь толпу.

— Стой где стоишь! — крикнул он поверх моря голов. — Стефан и Зорка тоже идут сюда. Мы выйдем через ближайшую к тебе дверь.

Когда он наконец протиснулся к ней и увидел ее наряд, его глаза расширились, а рот приоткрылся от удивления.

Несмотря на сильное волнение в предвкушении встречи с родным городом, Наталья усмехнулась.

— Узнаешь? — спросила она. — Мне пришлось немного повозиться, чтобы в него втиснуться. Как думаешь, пуговицы не оторвутся?

Джулиан взглянул на крошечные пуговки на ее пышной груди.

— Возможно, какое-то время они выдержат, — сказал он, стараясь не рассмеяться. — Но, полагаю, недолго.

Поезд дернулся и остановился. Наталья протянула мужу руку.

— Это самый счастливый миг в моей жизни, — сказала она.

Джулиан, не в силах говорить, крепко сжал руку жены, затем открыл дверь вагона.

— Ну, вот ты и дома. — Его голос срывался от волнения.