Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И я люблю тебя, Данечка… Мне так хорошо… – тяну заплетающимся языком с частым придыханием. – Я чувствую тебя везде… Мне так сладко… Так кайфово, Данечка… Данечка… Ты идеальный… Мой…
Горю огнем от того, как он пахнет, как ощущается, как его член двигается во мне. Все нервные окончания воспаляются и проводят в сердечное ядро моего тела ток. Там и рождается неистовое бурление, и плывут волнами сумасшедшие, так похожие на самое сильное землетрясение вибрации.
– Ты моя огненная ведьма… Моя порочная фея Динь-Динь… Моя самка… Моя…
Я взрываюсь. Рассыпаюсь искрами. Излучаю электромагнитные колебания, которые качают весь наш мир.
Прихожу в себя уже внизу. Даня останавливает колесо и несет меня в ванную.
Быстрый душ.
И следующий эпизод нашей темной сказки.
– Ну что за блядские сетки, Марин? – выдыхает Даня голосом, полным похоти. – Маринка… Мать твою… Снова все нахуй порву…
– Рви… – пьяно смеюсь я.
И дело не в том бокале вина, которым я пару минут назад утоляла жажду. Я пьяна от любви.
– Иди сюда, Марин… Сюда иди… – тон, из-за которого у меня вскипает кровь.
Доминирующий, угрожающий, обещающий… Я задыхаюсь от предвкушения и дразнюсь.
– Поймай.
Шаг, второй, третий… И он ловит. Конечно же, ловит. Притискивается сзади, заставляя кричать. То ли от испуга, то ли от восторга… Да все вместе! Голова кругом. В мышцах горячая ломота.
– Выебу, вылюблю… Сожгу тебя, ведьма… – рычит мой Данечка в своей безумной сексуальной агрессии. – Но сначала… – толкая в затылок, заставляет согнуться над комодом дугой.
Застежка на моем боди натягивается и впивается в промежность. Я со стоном вздрагиваю. Хочу свести дрожащие ноги, но Даня не позволяет. Скользит языком от клитора до ануса, смачивая горячей слюной раздражающее плоть кружево.
Снова стону. Снова трясусь. Снова пытаюсь сдвинуть бедра. За последнее получаю шлепок. Один, второй… Бессчетное количество. Вперемешку с оральными ласками. Кожу ягодиц жжет. Остро.
Щелчок кнопок. Короткий вздох облегчения. И тут же удушье – пальцы растягивают влагалище. Скользят выше. Размазывают смазку. Продвигаются анально. Подготавливают под пробку. С ее проникновением я вскрикиваю и протяжно скулю.
По щекам сбегают слезы. Эмоций слишком много, чтобы все в себе удерживать.
Язык по клитору, складкам, между ними, во влагалище, выше… Резкий и жесткий укус. Головокружительное вращение, и я уже шатаюсь на коленях. Пытаюсь поймать баланс, когда Даня цепляет мне на соски прищепки. Прямо поверх кружева – это лишь сильнее раздражает. Я взвизгиваю, кусаю губы, замираю и, вновь выбиваясь из равновесия, расхожусь низкими дробными стонами.
– Пососи мне.
Толкает член мне в рот сразу после этого требования. Я даже вдохнуть спокойно не успеваю. Тотчас давлюсь. Но меня уже охватывает тот сумасшедший голод, при котором даже судорожные движения диафрагмы и прочие спазмы не способны заставить остановиться.
Похоть в крови. Похоть в мозгу. Похоть в душе.
Сосу Данину дубину, словно одержимая. Точно знаю, как ему нравится. И это очуметь как нравится мне. Его член великолепен, божественен, совершенен. Да, именно так. Трясусь и стону вокруг него. Принимая его пульсацию, сама вся вибрирую. Издаю сдавленные горловые звуки. Но не отпускаю. Нет, ни за что.
Разбухшая головка распирает мое горло, заставляя уже серьезно задыхаться. Но я тащусь от этого удушья. От того, как все внутри саднит от его члена. И от того, как выжигают глаза слезы.
– Охуеть, Маринка… Охуеть, родная… Кобра… Ведьма… Кисуля…
Самое вкусное – когда он кончает, глядя мне в глаза. Я глотаю все. Облизываюсь и облизываю его. По всему стволу. До яичек. А потом еще и пах языком прочесываю. У Дани там все гладко и чертовски сексуально. Мышцы пресса напряженно сокращаются. И эрекция не спадает.
– Как же я люблю твою озабоченность… – сладко мурлычу.
Игриво шлепая по его члену пальцем, заставляю его покачиваться. А Даню от этого – стонать и сжимать руками свои яйца.
– Блядь, Маринка… Потому что ты сама озабоченная.
– Какая есть…
– Моя.
Он несет меня к кровати. Ставит на четвереньки. Похлопывая ладонью по ягодицам, разглядывает. Затем ловит пальцами киску и жестко ее сминает.
А потом…
– Хочу твою попку, Марин… – давит на пробку, вызывая волну шоковой дрожи. – Маринка… Маринка моя… Я хочу тебя во всех местах одновременно… Дай выебать…
Не впервые подобное желание выражает. Да, я много-много раз это слышала. Единственный незакрытый гештальт. Похоже, это желание засело у него в голове. Психологически я понимаю, что это такое. Даня может ничего не делать, чтобы его осуществить. Но оно будет преследовать его, сколько бы оргазмов мы с ним не разделили.
– Хочу всю тебя, Маринка… Всю… Ты моя… Ебабельная…
Мне немного страшно. К пробкам, бусам и его пальцам там я привыкла. Но член… У Дани очень большой размер. Не могу даже представить, как его там уместить.
Всем телом содрогаюсь. Внутри от этого будто что-то ломается и разливается огнем. Тряска становится непрерывной. Но… Я хочу доставить своему любимому мужу максимум удовольствия. Закрыть все его желания. Быть для него всем. Чтобы ничего непознанного и запретного между нами не оставалось.
Поэтому я прогибаюсь и, толкаясь к нему задницей, выдыхаю:
– Давай… Хочу тебя там… Еби меня, Данечка…
– В попку?
– Да… Да, Данечка… Она твоя… Еби ее…
– Ох, блядь… Твою мать… Обожаю тебя… Ты идеальная… – наклоняясь, касается лицом моей кожи. Лижет ее и кусает. – Пахнешь, как всегда, охуенно… С ума сводишь, Маринка… Я от тебя летаю.
– Я тоже, Дань… Ух, Боже… Вылижи, вылижи… Боже… – совсем не соображаю, что говорю. Просто чувствую и озвучиваю все, что рождается. – Бог мой… Бог… Данечка… Ну, трахай уже…
Он долго дразнит, прежде чем вынуть пробку. Давит на нее, толкая глубже. Вынуждает мои мышцы сокращаться, а анус – сжиматься. Много раз, пока мне не сводит ноги.
Со стонами трясусь, кусаю подушку и высвобождаю всю свою похоть.
Когда же Даня вынимает пробку, захлебываюсь страхом, словно вмиг на самой высокой вершине оказываюсь. Без страховок, конечно. Их у нас не бывает в принципе. Все всегда контролирует только Даня. Он мой Бог. Ему я доверяю.
Язык по изнывающей плоти. Густая и холодная смазка. Скользкие пальцы. Долбит жестко. Я вместе с этими толчками туда-сюда шатаюсь. И вскрикиваю, когда Даня второй
