* * *

В дом Евгений заходить не стал, но и оставшись в машине – не смог удержаться, посмотрел на окна, ярко освещенные по причине утренних сумерек. Вставали в деревне рано, а Катерина, похоже, вовсе не ложилась. А может, была одурманена – Угорь не стал проверять. Хмуро, сонно, отстраненно двигалась в окне дочь участкового Денисова, была будто соткана из этого пасмурного, неприветливого, безысходного утра. В очередной раз дозорный задумался, каково ей. В очередной раз с удивлением оценил поведение ее пожилого отца. Что это было? Накопленное с годами умение переключаться, абстрагироваться от происходящего? Самоотверженность, граничащая с безумием? Железная воля? Каким образом Денисову удалось сохранить состояние, в котором можно рассуждать, анализировать, делать выводы и строить планы? Вот дочь он скорее всего пожалел, воздействовал на нее каким-то заклинанием, утишивающим боль, превращающим жестокую реальность в сон. А сам? Каково ему сейчас разбираться в головоломках, распутывать интриги, просвещать Евгения, когда сердце ноет, когда в голове, наверное, только о внуке мысли и крутятся?

Минут через пятнадцать вышел Денисов, переодевшийся в милицейскую форму. В руках – большой китайский термос и авоська, заполненная свертками с едой. Оглянувшись на окна, Федор Кузьмич пошевелил бровями, кивнул безразлично смотрящей Катерине, положил провизию на заднее сиденье, сам устроился спереди. Посопел, поерзал, затем сказал:

– Хоть я и партийный человек, Евгений Юрьич, но в таких случаях на Руси говорят – с Богом!

– С Богом, Федор Кузьмич!

Угорь завел машину, плавно тронулся.

– В кабинет твой заезжать будем? – спросил Денисов через несколько минут.

– А как же! Я же почти пустой, при мне только амулеты, которые я обычно на дежурство беру. Думаю, для нашего дела мне совсем другой арсенал понадобится.

– А ежели Сибиряк в кабинете?

– Будем надеяться, что нет.

Они снова помолчали, затем Угорь не выдержал:

– Как же вы все-таки на Загарино вышли?

– А помнишь, я тебе говорил, что направлю запрос по поводу карточного шулера? Там процедура длительная: пока мой райотдел запрос обработает, пока перешлют соседям, пока те участковому в Загарино распоряжение дадут… Иногда в таких случаях цельный месяц пройдет, а ответа все нет. Дело-то не уголовное, вот никто и не торопится обычно. А тут буквально через три дня результат получился. И, главно дело, такой аккуратный ответ пришел, что я просто обзавидовался: я вот никогда так складно отчеты и протокола́ писать не умел!

– И что там? – нетерпеливо спросил Угорь.

– Ну, что… – Темп беседы пожилой милиционер увеличивать никак не хотел. – Проживают в энтом селе три Леонида. Двое нам по возрасту никак не подходят, хотя, сам понимаешь, внешность изменить нетрудно. Третий по описанию – точь-в-точь нужный нам Ленька, только вот характеристика на него – самая положительная. Дескать, передовик, посещает кружок баянистов, лобзиком выпиливает, карты сроду в руках не держал. Ну и ишшо официальное подтверждение, что был энтот Ленька в апреле-мае в Загарино безвылазно, участвовал в подготовительных работах – делал профилактику техники к посевной. Тоись шабашить во Вьюшке в энто время он никак не мог.

– Исчерпывающая информация! – хмыкнул Евгений.

– А то! Я, бывает, тоже на своих односельчан характеристики составляю. И тоже, конечно, про баяны-лобзики пишу. Но тут… эх, не объяснишь словами! Ну, очень складно тут вышло!

– Почему вы мне об этом не рассказали еще тогда?

Денисов поерзал, посопел.

– У тебя, Евгений Юрьич, своей работы навалом было. Ну, освободился бы у тебя кусочек времени – и что? Мне его взять – и занять? А когда ж ты с Верой отношения бы налаживал?

Оперативник смутился:

– Федор Кузьмич, ну это-то здесь при чем? Дозорные дела – прежде всего!

– А у нас с тобой уговор был, помнишь? Амоса Бочкина ты отслеживаешь, а Леньку – я сам, по своим, милицейским каналам. Ведь я его почему тогда искал? Из-за шулерства и воровства. Но кража состоялась во Вьюшке, так что энто – головная боль Гаврилова. Про вербовку-то я позднее узнал, когда Химригон объявился, и вот тогда уже мне некогда стало заниматься ерундой навроде картишек. Он ить говорил о секретной общине. О секретной, понимаешь? А какая же в Загарино секретность, ежели оттуда ответы на запросы приходят? Я ишшо другие справки навел, на бумфабрике, где раньше твой кабинет был. Да, говорят, поставляют, говорят, из Загарино древесные опилки, отходы производства – никаких перебоев, все по графику. Это только потом я докумекал, что лучче всего можно упрятать что угодно – где? Правильно, на самом видном месте. Чужие-то в Загарино навряд приедут, а для своих надо сделать так, будто все по-прежнему. Есть колхоз «Загаринский» – пашет, сеет, доит, убирает. У кого какие вопросы? Ни у кого и никаких.

– Тогда, получается, эта община может в любом селе базироваться!

– Может, – легко согласился Денисов. – Только вот не любое село находится неподалеку от границы нашего района. Аккурат там, где предположительно исчез композитор Михальчук из известной тебе ориентировки.

В полдень остановились перекусить, да и отдых Евгению требовался. Нет, путь был не таким тяжелым, чтобы устать, – всего-то несколько часов за рулем. Однако и бессонная ночь сказывалась, и нервы, и обилие свалившихся на голову откровений, а к предстоящей миссии хотелось приступить в полной боевой готовности.

Распогодилось; тучи, поцеплявшись влажными лоскутными краями за шершавые верхушки кедров, расползлись, высвободив место для вспоровшего их лезвия синевы; ярко-желтый клен на обочине соперничал цветом с прохладным, но неистовым после непогоды солнышком. Тайга мокро и заторможенно дышала, слегка покачивались исполинские сосны, шипел в их иголках вездесущий ветерок, а где-то в глубине надрывно радовалась погожему дню певчая пичуга.

Угорь не представлял, что может ждать их в Загарино, но подозревал, что эта передышка – последняя. Верно ли вычислил Федор Кузьмич местоположение общины или на десяток-другой километров ошибся – так или иначе, уже было понятно, что цель их близка. На это указывало количество Иных, встреченных по дороге в последние полчаса. Кто-то двигался параллельными курсами в том же направлении, что и серая «Волга» Ночного Дозора, кто-то шел или ехал по той же трассе, кто-то мелькал в чаще среди лесорубов, грибников или в полном одиночестве. Были и целые группы того или иного оттенка. Все или почти все они проявляли осторожный интерес друг к другу и к дозорной машине. Некоторых Угорь узнавал – ребята, знакомые по оперативной работе в области. Но попадались и такие, с кем он ни разу не пересекался.

Утром, забежав в кабинет за амулетами и боевыми жезлами, оперативник обнаружил подвешенные в Сумраке распоряжения Сибиряка, оставленные непосредственно для сотрудника районного Дозора. Выходило так, что Сибиряк несколько опережает их. Это беспокоило Евгения, но делиться сведениями, практически подтверждающими догадку Денисова, он не стал. Всеобщая мобилизация не означает незамедлительной атаки. Ну, стягивает глава Ночного Дозора все доступные силы в тот район, где предположительно находится внук участкового, ну, рекомендует не ввязываться в конфликты с Темными, не вестись на провокации и не пытаться проникнуть дальше, чем предписано инструкцией, – так зачем пугать данной информацией Денисова? Быстрее от этого они на месте не окажутся, да и глупостей второпях можно наделать с избытком. А сейчас имеются более насущные темы для размышлений и обсуждений. К примеру, они пока так и не решили, как станут действовать, когда доберутся до Загарино.