А потом ее коснулось что-то мягкое, теплое, и знакомый голос произнес внутри головы: «Прощай, Пашенька! Прощай, товарищ Парандзем…»

* * *

Лихарев с трудом вписался в поворот, неожиданно начавшийся сразу на вершине пологого холма, и шумно выдохнул: во дают! А знак поставить? А ограничение скорости обозначить? Местные-то про поворот, конечно, знают, и все равно – то, что трасса районного значения, вовсе не подразумевает, что по ней не может поехать кто-то, со здешней топографией не знакомый. Вот, например, Лихарев: прозвище Лихой, прилипшее еще в юношеские годы, возникло не только из-за фамилии. Он и в Империалистическую не раз доказывал, на что способен русский офицер, пусть и невысокого ранга, и в Гражданскую вел за собою красные отряды так, что неприятель и сообразить ничего не успевал, и в мирные годы в международных гонках пару раз участвовал. Короче, промчаться с ветерком, что на коне, что на автомобиле, Виктор Палыч любил и умел. При этом пользоваться способностями Иного, приобретенными, кстати, во время той же Гражданской, считал неуместным и неспортивным – контролировать скорость и траекторию через Сумрак любой сможет, а вы попробуйте-ка вот так, на одних человеческих навыках, исключительно за счет реакции и непреодолимого желания лететь стрелой!

Сейчас лихачить ему было, возможно, и не по годам, и не по рангу, но что поделаешь? Жажда скорости – она в любом возрасте жажда.

В лобовое стекло смачно ударилось насекомое, потом еще и еще. Он включил «дворники», но те только развезли слизь по всей поверхности, окончательно ограничив обзор. Уже начав притормаживать, Виктор Палыч почувствовал, как повело машину. Да что за напасть?! Колесо пробил, что ли? Остановившись на скользкой от продолжительных дождей обочине, он грузно выбрался из автомобиля. Осмотрелся, чертыхнулся и полез в багажник за домкратом и запаской. Конечно, можно было воспользоваться нехитрым заклинанием под названием «лейкопластырь», а потом другим, мгновенно наполняющим воздухом любой объем до необходимых кондиций, будь то шина, воздушный шарик или легкие человека, находящегося под водой. Тогда запаску вообще бы не пришлось использовать, но Лихарев не любил давать Темным повода для восстановления равновесия, даже если это касалось таких мелочей, как заплатка на внутренней камере колеса.

Поднатужившись, Виктор Палыч открутил прикипевшие болты, и сразу после этого услышал характерный шипящий звук – это спускало колесо с противоположной стороны. Только теперь он догадался осмотреться получше. Разумеется, неподалеку тут же обнаружились Темные. Уже не скрываясь, они, посмеиваясь, выбрались из леса на трассу.

– Бог в помощь, Светлый! – издалека крикнул один из них. – Сам справишься?

Виктор Палыч окончательно распрямился, развернулся к подходящим, машинально оценил расстановку сил. Четверо боевых магов. Не самого высокого уровня, но настроенных агрессивно и раздразненных уже начавшимся развлечением.

– Справлюсь, – спокойно ответил он то ли на вопрос Темного, то ли собственным мыслям.

– А я тебя знаю! – с недоброй усмешкой сообщил второй. – Ты – Лихарев по прозвищу Лихой, так?

– Верно, – кивнул Светлый. – Был бы признателен, если бы и вы представились.

– Обойдешься! Сейчас не твой час, дозорный. Да и район, надо думать, не твой. Что ты тут делаешь? Зачем приперся?

– Думаю, из-за того же, из-за чего и вы – начальство направило. А вам, я так понимаю, мое присутствие особого удовольствия не доставляет?

– Да нам уже сам факт твоего существования удовольствия не доставляет! – хохотнул третий. – Никакого!

– Угу. И вы решили исправить сей факт, начав издалека – то есть с колес моей машины. Мудро. – Для убедительности он покивал. – А главное – как по-взрослому! Дорожный знак с обочины убрали, гнус в лобовое стекло направили, «дырокол» дважды задействовали – ах, какая организация! Какая безупречная тактика! Какие впечатляющие, обескураживающие, деморализующие противника результаты!

– Много говоришь.

– Что поделаешь? – пожал плечами Светлый. – Испытываю в этом внутреннюю потребность. Если вас что-то не устраивает – пропустите, я поеду дальше своей дорогой, не стану докучать вам своим многословием.

– Пропустите его, – негромко сказал четвертый, стоявший особняком и до сего момента молчавший.

– Да ладно, Герыч! Мы только начали!

– Там еще приближается… целая кавалькада, – пояснил Герыч и зло сплюнул. – Полезли, как мухи на дерьмо.

– Суки! – оскалился самый первый. – Что им здесь надо?!

– Он верно сказал, – рассудительно заметил Герыч, – их начальство направило. И распоряжения, я думаю, у них такие же, как у нас: глядеть в оба, в конфликты до поры до времени не ввязываться. Правильно я говорю, дозорный Виктор Лихарев?

Дозорный промолчал. Действительно, предписания были именно такими: внимательно смотреть по сторонам, в драку не ввязываться, противника не провоцировать. Лихарева смущало только одно – вот это самое уточнение «до поры до времени». Если и Светлые стягивают сюда все свои силы, и Темные, то что же намечается? Куликовская битва? Курская дуга?

* * *

– Все устраиват? – деловито спросил Ленька. – Нормальный дом?

Николай промолчал. Дом как дом, что тут еще скажешь? Чистенько, убрано, некрашеные лиственничные полы выскоблены так, что кажутся лакированными. Из мебели – самый необходимый минимум, спать Данилку, видимо, придется пока класть рядом с собой, поскольку ни люльки, ни детской кроватки Николай не приметил. Ничего, разберутся, а там, может, и ситуация прояснится.

– Слушай, что ты пацана с рук не выпускашь? Ты ж не баба, тебе, надо быть, несподручно. А работать пойдешь – с собой в трактор засунешь? Я тебя, кстати сказать, к Ваське покамест в бригаду определил – он все расскажет-покажет. Васька – хороший тракторист. А пообвыкнисся – будем кумекать, куда тебя лучче приспособить.

– Пойдем на улицу, – хмуро мотнул головой Николай, – я с ребенком погулять хочу, пока он спит.

– Нет, ты все ж подумай! – настойчиво посоветовал Ленька, обуваясь в сенях. – Развеше это дело – самому за дитем уход иметь? Мы кормилицу для его подобрали? Вот! Можем с ею же договор поиметь, чтоб она, пока ты работашь, за йим пригляд создавала.

– Да погоди ты, не мельтеши! Дай хоть оглядеться-то, подышать спокойно.

– Это завсегда пожалуйста! – согласился Ленька.

Загарино было самым обычным селом, таким, что и не заметишь разницы. Одна улица, длинная и прямая. В центре – магазин и сельсовет, напротив – школа и медпункт. Где-то на дальнем конце находились ферма, мехучасток, гараж и колхозная контора. Мычали коровы, квохтали куры, полаивали собаки. Ходили туда-сюда местные жители, носились детишки. Такие же, как везде, дома, такие же, как везде, огороды, и кедрач за околицей, и осокори возле реки. Ну, вот разве что низкое, совсем уже осеннее небо будто бы подсвечено снизу, бегают по плотным облакам какие-то перламутровые волны – вот и все отличия. Николай был откровенно разочарован: ему казалось, что Темные, собравшись вместе, придумают что-то совсем интересное, совсем оригинальное. Жизнь – удивительная штука, особенно если не отказываешь себе ни в каких удовольствиях, когда отсутствуют запреты и контроль Дозоров, когда на тебя работает полдеревни обычных людей, а сам ты надежно защищен древней магией. Но что-то не заметно, чтобы по улице бродили толпы счастливых Иных. Пока только Ленька кажется полностью довольным жизнью да сытый спящий Данилка.