Тихий смех, и несколько быстрых, легких поцелуев вдоль живота, а потом я несильно отпихнула Тима, занявшись ремнем на его штанах. Кажется, у меня немного тряслись руки… Ну вот почему каждый раз, как хочу, чтобы все было неторопливо и медленно, собственные желания показывают жирную фигу и берут управление телом на себя?! Мне казалось, если вот сейчас, сию же минуту не почувствую Тима внутри, то просто рассыплюсь на мелкие кусочки, и хрен кто соберет обратно. Капец просто какой-то, не мужчина, а ходячая виагра конкретно для меня одной!

— Молнию не сломай, — донесся довольный смешок, и мои запястья аккуратно перехватили сильные пальцы. — Лучше я сам.

Да за-ради бога, только скорее. Ох, хорошо, что вокруг лес и, кроме птичек, никто больше не услышит, как я тут захожусь криком от удовольствия. Ибо, чую, Действо затянется надолго. Мне так точно одного раза не хватит… Блин, и когда такой ненасытной стать успела, сама поражаюсь! Хотя мне же объясняли, почему так. Через несколько минут стало не до размышлений, ибо я наконец получила, что хотела — Верден избавился от джинсов, а я с длинным, больше похожим на тихий стон вздохом опустилась на горячий, напряженный до каменного состояния член, вцепившись в многострадальные плечи Тима. О, мама, здравствуй, астрал, давно не виделись… Внутренние мышцы рефлекторно сжались, и от резкого вдоха альбиноса, ясно показавшего его реакцию, я чуть не сорвалась, огромным усилием воли удержавшись на самом краю. Не-э-эт, фигушки, только начала же! Я замерла, делая глубокие вдохи и пытаясь хоть немного успокоиться, Тим тоже не шевелился, тяжело дыша и глядя мне в глаза. Я медленно улыбнулась, чувствуя его обжигающие ладони на талии. Наклонилась, снова поцеловала и отстранилась, шепнув:

— Поехали?..

Ага, скорее полетели. Наверное, никогда не привыкну к тому, насколько все каждый раз ярко, остро, глубоко до каждой, самой последней клеточки тела. Это действительно сравнимо с маленькой смертью, мне приходилось прикладывать определенные усилия, чтобы вернуться в реальность и осознать, что я живая и очень даже здоровая, только не вполне способная двигаться. А сейчас мне вообще не хотелось останавливаться, хотелось продлить как можно дольше это мучительно-тягучее ожидание, от которого крышу уносило не меньше, чем от всего остального. Когда я в очередной раз замерла, не позволяя и ему двигаться, вцепившись в его запястья, Тим аж глухо зарычал, чем вызвал у меня очередную волну удовольствия, пронзившую с головы до пяток.

— С-с-сонька… — хрипло выдохнул он, гипнотизируя взглядом. — Х-хватит дразнить…

Очередная шальная мысль забрела в мою бедовую голову, и я ни секунды не задумалась, а стоит ли ее воплощать в жизнь. Конечно, стоит, раз подумала, и вообще нашла время думать.

— Я ж только начала, — выдохнула ему в губы и вдруг встала, вызвав удивленный и недоуменный тихий возглас Вердена.

А потом, не сводя с него глаз, я медленно-медленно опустилась на соседнее сиденье и… легла, опираясь на локти. Ощущение прыжка с парашютом, захватывающе-паническое, но такое приятное…

— Иди ко мне, Тим, — негромко позвала его, сглотнув пересохшим горлом.

Если уж давить тараканов, то всех сразу, а эти были, пожалуй, самые жирные.

Верден секунду неверяще смотрел на меня, я даже уже почти пожалела о собственном порыве, но передумать не успела: в следующий момент его сильное тело вдавило меня в кресло, а мои руки оказались над головой. Подумав, сердце решило, что ему и в груди неплохо, а этому непостижимому человеку, пожалуй, можно позволить очень многое — плохого не сделает однозначно. Очередной долгий поцелуй, от которого последние сомнения благополучно испарились, и тихое «спасибо», от него эмоции вместе с чувствами скрутились в тугую спираль удовольствия, готовую распрямиться в любой момент. И мы продолжили…

Тихо мурлыкала музыка. Прохладный ветерок, залетавший в приоткрытое окно, приятно обвевал разгоряченную кожу. Я дремала, свернувшись калачиком на сиденье с опущенной до предела спинкой. Часы показывали что-то около трех, и мне хотелось всего одной вещи: растянуться в горизонт под теплым одеялом. И хотя ныла каждая мышца, даже в весьма неожиданных местах, губы то и дело разъезжались в довольной и счастливой улыбке. В голове проносились воспоминания недавних сумасшедших часов, по телу еще бродили отголоски ощущений, вспыхивая то там, то здесь маленькими искорками, и я пребывала где-то между этим миром и сном, на своей волне. Мы ехали обратно.

Ладонь Тима время от времени осторожно касалась моих встрепанных волос или щеки, и эти прикосновения сопровождались волнами мурашек по коже. Черт. Интересно, насколько нормально, как я на него реагирую? Ну в том смысле, что хочется, чтобы он делал это как можно чаще. Раньше подобная мысль вызывала панику, сейчас — умиротворение, что ли. Размышлялось крайне лениво, мозг пребывал в состоянии ваты и выходить из него отказался наотрез. Да ну и на фиг, с каждой минутой все больше наваливалась сонливость и приятная усталость. Да, зажгли мы знатно, однако… Это Верден хорошо придумал на природу свалить, иначе хана Ольге и соседям. Последние, наверное, уже давно с берушами спят. Что поделать, если у меня такой темперамент, скрывать который я не собираюсь.

Машина остановилась, я сонно встрепенулась, осоловело хлопая ресницами, — оказывается, мы приехали. Тим заглушил двигатель и посмотрел на меня.

— Что-то мне подсказывает, сама ты не дойдешь, — вполголоса сказал он и улыбнулся уголком губ.

— Не-а. — Я зевнула, потянувшись, и взяла с заднего сиденья куртку. — Не дойду… — и тут же спохватилась, вспомнив, что буквально пару дней назад Верден щеголял дыркой в руке. — Хотя, знаешь…

— Донесу, — оборвал он и вышел.

Типа, молчи, женщина, я сам все сделаю. А спорить не хотелось, поэтому вздохнула, достала туфли с пола и открыла дверь со своей стороны. Меня взяли на руки, транспортировали на нужный этаж и в гостиной тихо поинтересовались:

— Спать?

— Угу… — сонно отозвалась я, прислонившись лбом к его плечу. — Душ утром…

Как Тим меня раздевал, уже почти не помню, стремительно накатывал сон.

А через пару недель каникулы Бонифация закончились…

Последующие дни прошли под знаком моего привыкания к новому положению. База пока не радовала заданиями, и почему-то сей факт не особо огорчал. Я была занята весьма важным — для меня, конечно, — делом: пыталась понять, как себя вести и что делать. Как-то до сих пор не задумывалась о возможности не то что совместного проживания с кем-то, но в принципе об отношениях, и теперь я находилась в некоторой растерянности и напряженности, которые тщательно скрывала от Вердена. Все казалось, у меня должны быть какие-то обязанности, надо что-то делать… А спросить не у кого, Ольга особо не демонстрировала расположенности к общению, приставать же к Тиму с подобными вопросами казалось верхом глупости. Вот и не находила себе места, сражаясь с собственными очередными тревогами.

Грановская под вечер куда-то снова свалила, и мы остались одни. Тим лежал на диване с буком, я же посидела на подоконнике, покурила, перехватила бутер на кухне, ибо кушать пока особо не хотелось, и все пыталась понять, чем же заняться. Просто плюхнуться рядом с альбиносом казалось… Ну не знаю, мы и так достаточно времени проводим вместе, может, ему одному хочется побыть, а я тут отсвечивать буду? Ладно, в кабинете посижу. Из головы как-то вылетело, что Тим слишком хорошо меня знает.