Мимо пронеслась неуправляемая телега, вся окутанная паром и брызгами грязи. На перекрестке лошади решили свернуть за угол. Телега решила иначе. Клубок из копыт, лошадей, колес, грязи и криков прокатился вперед и разбил витрины в нескольких лавках, прежде чем телега остановилась на месте, уткнувшись в каменную колонну.

Подчиняясь законам физики, а также логике подобных историй, ее груз не остановился. Бочки разорвали крепеж, упали на улицу и покатились дальше. Некоторые разбились, заполнив сточные канавы пивной пеной. Другие, с грохотом катившиеся по улице, стали объектом пристального внимания каждого честного горожанина, сумевшего сообразить, что сотни галлонов пива внезапно остались без хозяина и устремились к свободе.

Вильям и Сахарисса посмотрели друг на друга.

– О'кей… я запишу все для статьи, а ты отправляйся за Отто!

Они сказали это одновременно, а потом обменялись враждебными взглядами.

– Ладно, ладно, – сдался Вильям. – Найди какого-нибудь парнишку и дай ему денег, чтобы он привел Отто, я поговорю с Храбрым Стражником, который спас пожилую леди в Прыжке Милосердия, а ты напишешь о Большом Плюхе, о'кей?

– Я найду мальчишку, – согласилась Сахарисса, доставая свой блокнот, – о Потрясающем Пивном Приливе напишешь ты, а я поговорю с Седовласой Бабушкой. Человеческий интерес, так?

– Ну так и быть! – уступил Вильям. – Старушку спас капитан Моркоу. Проследи, чтобы Отто сделал картинку, и не забудь спросить его возраст!

– Ну конечно!

Вильям направился к толпе, собравшейся вокруг разбитой телеги. Многие бросились в погоню за бочками, и отдаленные крики извещали о том, что истомленный жаждой человек порой забывает, как непросто остановить сто галлонов пива, заключенные в катящуюся под уклон тяжелую бочку.

Он деловито записал имя, указанное на боку телеги. Пара человек помогали лошадям подняться на ноги, но эти люди явно не имели отношения к доставке пива. Похоже, они просто хотели помочь несчастным животным, и взять их домой, чтобы позаботиться о них как следует. Если это означало, что лошадей потребуется перекрасить, а потом поклясться всем святым, что спаситель владеет этими животными уже минимум два года, значит, так тому и быть.

Он подошел к зеваке, явно не вовлеченному в преступную активность.

– Изв… – начал он, но горожанин уже заметил блокнот.

– Я все видел! – заявил он.

– Правда?

– Это было ду-ше-раз-ди-ра-ю-щее зрелище, – начал торопливо диктовать мужчина. – Но страж-ник со-вершил смер-тельный прыжок и спас ста-рую леди, чем за-служил ме-даль.

– Правда? – ободрил его Вильям, поспешно записывая. – А вас зовут…

– Сэ-мюэл Арбалестер (43 года), каменщик, Мытни, д. 11б, – сказал мужчина.

– Я тоже все видела, – вклинилась в разговор стоявшая рядом женщина. – Миссис Флорри Перри, блондинка, мать троих детей, из района Сестричек Долли. Это была настоящая бой-ня.

Вильям с изумлением взглянул на свой карандаш. Он действовал как волшебная палочка.

– А где иконографист? – спросила миссис Перри, с надеждой озираясь вокруг.

– Э… еще не прибыл, – ответил Вильям.

– А, – она явно выглядела разочарованной. – Как жаль ту бедняжку, со змеей. Думаю, он отправился сделать картинки с этой женщиной?

– Э… надеюсь, нет, – выдавил из себя Вильям.

Полдень давно миновал. Одна бочка закатилась в парикмахерскую и там взорвалась. Прибыли помощники пивовара, начались потасовки с новыми владельцами бочек, которые утверждали, что обладают ими по праву спасителя. Один предприимчивый человек установил бочку прямо у дороги, воткнул в нее кран и открыл импровизированный паб. Прибыл Отто. Он сделал картинки со спасителями бочек. Он сделал картинки с дракой. Он сделал картинки Стражи, прибывшей, чтобы арестовать всех, кто еще держался на ногах. Он сделал картинки пожилой седовласой леди, и гордого собой капитана Моркоу, и, в суете, собственного большого пальца!

История вышла на славу, как ни посмотри. Вильям был уже в «Таймс» и написал половину своей части, когда его вдруг настигло воспоминание.

Он смотрел на все происходящее. И потянулся за блокнотом. Эта мысль его обеспокоила, он так и сказал Сахариссе.

– И что такого? – откликнулась она из-за своего стола. – Как пишется «галантный»?

– Через «а», – ответил Вильям. – Послушай, я даже не попытался что-нибудь предпринять, вот в чем дело. Я думал: «Это История, и я должен ее рассказать».

– Ага, – сказала Сахарисса, не отрываясь от своей работы. – Мы же акулы пера.

– Но это не…

– Посмотри на это с другой стороны, – сказала Сахарисса, начиная новую страницу. – Некоторые люди рождены быть героями. А другие – для того, чтобы быстро делать заметки.

– Да, но это не очень…

Сахарисса подняла, наконец, взгляд и улыбнулась ему.

– Иногда это один и тот же человек, – сказала она.

На этот раз пришла очередь Вильяма скромно опустить глаза.

– Ты думаешь, это правда?

Она пожала плечами.

– Правда? Кто знает? У нас ведь газета, так? Это правда, пока не настанет завтра.

Вильям почувствовал, что его бросило в жар. Ее улыбка была такой привлекательной…

– Ты… уверена?

– О, да. То, что является правдой сегодня, меня вполне устраивает.

А позади нее огромный черный вампир-пресс ждал, пока его накормят и пробудят к жизни, он будет жить во тьме ночи, до самого утра. Он рубил этот сложный мир на маленькие аккуратные статьи, и всегда был голоден.

И сейчас, как знал Вильям, прессу была очень нужна статья в две колонки для второй полосы.

А внизу, в нескольких дюймах под рукой Вильяма, червь-древоточец прогрызал себе путь сквозь древнюю древесину. Реинкарнация любит хорошую шутку ничуть не меньше прочих философских теорий. Вгрызаясь в стол, червь подумал: «Отличное …ное дерево, б…!»

Потому что ничто не остается правдой навечно. Просто надолго, по правде говоря.

Конец