– А ты, случаем, не знаешь, с кем Иниго Абодо встречается? – уточнил Гани.

– Этого не скажу – он не счел нужным мне докладывать. Приказал просто провести в его комнату человека, который покажет перстень с зеленым камнем.

– Условные знаки, тайны… – пробормотал Гани. – Любопытно! Я попрошу тебя кое о чем не очень удобном…

Билив посмотрел на него искоса.

– Мне нужно услышать их разговор. Понимаешь, о чем я?

– Это нарушение закона, Гани. И норм этики… Абодо – мой гость. Если станет известно, что мои Комнаты молчаливого слушателя не так надежны, как о них говорят… я потерплю немалые убытки, не говоря уж о репутации… Прости, Гани, но даже ради старой дружбы…

– А если станет известно, что твои Комнаты – место, где рождаются заговоры?

У Майлека расширились глаза.

– Заговоры?.. – зашептал он перепуганно. – Опять заговоры? Это связано со старой властью? С Древним?..

– Пока не знаю… – как можно более авторитетно и загадочно протянул Гани, запрокидывая ногу за ногу, – но вполне может быть… Его величество Король-Наместник, с одобрения Верховного, поручили мне расследовать одно дело. След вывел меня на сегодняшнюю встречу. Не говорю, что след этот не может оказаться ложным. Вполне вероятно, что Абодо встречается со своей любовницей и виновен лишь в попрании супружеской верности. Но… я обязан проверить, Билив. Никто ничего не узнает. Даю тебе слово, что репутация твоих Комнат не пострадает.

Майлек вздохнул:

– Ну, тогда тебе нужно поспешить, Мастер Абодо появится с минуты на минуту…

Гани постарался устроиться поудобнее, что было нелегко в тесной нише, скрытой тонкой дощатой стеной, на которой изображалась Тасия-Тар в осеннюю пору. Когда в моду вошли такие картины на всю стену, ниша, уж неизвестно для чего предназначенная изначально, стала мешать, поэтому проем закрыли большой дощатой стенкой, с натянутым на нее холстом. Сюда не заглядывали уже достаточно давно для того, чтобы выемке превратиться в паучье царство. Гани даже переоделся в старую одежду слуги перед тем, как влезть в нишу. Паутина, кое-как им оборванная, все равно продолжала лезть в глаза, рот и нос и липнуть к волосам. Он зажал нос влажным платком, чтобы не чихнуть от пыли. Несмотря на слова Майлека о безупречной репутации его комнат, нишу эту использовали для подобных целей и раньше. Здесь имелось даже специальное отверстие, чтобы можно было не только слышать, но и видеть, что происходит в комнате. Гани очистил щель между досками деревянной щепочкой, обозрел два удобных кресла перед небольшим накрытым столиком с винами и закусками, удовлетворенно хмыкнул и приготовился ждать.

Иниго Абодо выглядел беспокойным, даже испуганным. Он нервозно потирал руки, массировал подбородок, заламывал пальцы. Его собеседник явился спустя четверть часа, за которые Абодо успел измаяться ожиданием, извести себя переживаниями, он даже умудрился уронить кубок с вином и разлить напиток на арайский ковер. Гани накинул платок на лицо, прикрывая нос и рот, глаза слезились от попавших в них пылинок и паутинок. Один из представителей рода паучьих – этих «милейших» созданий – попытался проползти по носу подслушивающего Музыканта, за что был безжалостно раздавлен. Победа над пауком голыми руками далась Гани нелегко – он всегда ненавидел и побаивался этих насекомых.

Навстречу вошедшему Мастер Абодо встал, а тот встал бы лишь перед королем или старшим по званию Мастером Силы. Человек был в темном, скрывающем его с головы до пят плаще. Капюшон он откинул, лишь оглядевшись по сторонам, и Гани узнал Холда. Как и ожидалось.

– Что ты задумал, Абодо?.. – начал Холд безо всяких приветствий.

– Я? Задумал? Я не понимаю, Советник Холд… Не понимаю, почему мы разговариваем здесь, почему вы скрываетесь. К чему все это? Неужели все вопросы нельзя решить в Здании Совета или во дворце? У меня такое чувство, будто за нами следят…

Гани поднял брови: «Вот ведь какой чувствительный!»

– А еще я чувствую себя преступником… Мне не нравится все это!

– Я недоволен тобою, Абодо… Когда я ставил тебя на место королевского советника, то ожидал лучших результатов… – Холд обошел лужу на ковре от пролитого Абодо вина и сел в кресло.

– Что вы называете результатами, Советник Холд? Я выполнял свой долг! Я помогал королю!

– Твое дело – выполнять мои приказы, Абодо! А ты действуешь, как тебе заблагорассудится! Думаешь, я не найду управы на тебя?

– Безусловно, найдете… Только эта «управа» бесчестна! Зачем было обвинять меня в связи с графиней Пичер? Зачем натравлять на меня этого быка – ее мужа?..

– Ты должен понять… – холодно и злобно сказал Холд, – что ты на краю пропасти, Абодо, да еще и с завязанными глазами. Один неверный шаг, и ты – труп! А вывести тебя в безопасное место могу лишь я. Для этого от тебя немногое требуется – позабыть о своем ослином упрямстве и делать то, что тебе велят!..

– Я должен встретиться с Верховным… – сказал Иниго так тихо, что даже Гани, со своим отменным слухом, едва расслышал.

– Что?! – Холд наскочил на него, как сокол на добычу. – Ты сам прыгаешь в эту пропасть, Абодо! Не думал, что ты глуп настолько!

Придворный Одаренный поднял на Советника удивленные глаза:

– Почему я не могу говорить с Верховным?!

– Потому что Верховный Фаэль сегодня есть, а завтра его нет! Я! Слышишь? Я – не ты! – буду разговаривать с Верховным, с Кодонаком, с другими Советниками! Хочешь прыгнуть через мою голову? Смотри: прыгая, можешь переломать себе ноги и шею свернуть!

– Игра, которую вы затеяли, уже перестала быть понятной мне и приемлемой для меня. Вам лучше снять меня с поста. Именно о своей отставке я хотел говорить с Верховным. Я не хочу быть замешанным во всем этом!

– Абодо… – уже более спокойным голосом сказал Холд, присаживаясь. – Поговорим начистоту. Что именно не устраивает тебя?..

– Королева исцелена, Советник Холд. И теперь вопрос наследования уже стоит совершенно по-иному. Нет смысла что-то менять. У Алинии наладились отношения с Мило. Я думаю, что следует ожидать наследника уже в ближайший год. А дочерей Палстора лучше выдать замуж, чтобы у внебрачных детей Мило были достойные воспитатели. Одно дело, когда вы требовали от меня советовать королю признать детей, узаконить их статус, объявить наследником старшего Брая, в обстоятельствах, когда Мило и Алиния готовы были вцепиться друг другу в глотку при каждом удобном случае… Но сейчас… Зачем? Я не понимаю… В чем польза государства? Ливад будет недоволен, более того – оскорблен…

– Ты задумался о политике, Абодо? Так задумайся и над тем, а твое ли это дело?!

Иниго залился краской от негодования, но ничего не ответил.

– Тебе дорога твоя семья, Абодо?..

У молодого для Мастера Силы придворного Одаренного была жена – скромная, как и он сам, симпатичная женщина – и двое маленьких сыновей. Он глянул на Холда и ответил тревожно и сдавленно: