осветивший общественное значение начинания Шанявского. Наконец законопроект стал законом. До истечения срока, назначенного Шанявским, оставалось около двух или трех месяцев. Теперь московскому кружку друзей Шанявского предстояло развить энергичную деятельность. Предстояло в остающееся до срока короткое время закончить хотя бы первоначальное оборудование университета, найти помещение для канцелярии и чтения лекций, образовать первоначальный состав лекторов, распределить между ними курсы, открыть прием слушателей и проч. и проч. Работа закипела, устроители университета встречали отовсюду полную готовность всячески облегчить им их задачу, все трудности были преодолены, и в самый последний день истекающего срока проф. Алексей Федорович Фортунатов прочел-таки первую лекцию в Московском городском народном университете имени Шанявского.

Я изложил вкратце историю нарождения этого университета. Бросим теперь взгляд на основные черты его устройства и его деятельности.

С именем народного университета у нас большею частью соединяется представление о пониженном уровне преподавания, рассчитанном на аудиторию сравнительно мало подготовленную. Устроители и руководители университета имени Шанявского никогда не становились на эту точку зрения. Они смотрели на руководимое ими учреждение не как на суррогат университета, а как на подлинный университет, отличавшийся от университетов обычного типа не уровнем преподавания, а его целями и задачами. Первоначально и сам Шанявский предполагал назвать созидаемый им университет не народным, во избежание недоразумений, связываемых с этим термином, а вольным. Несомненно, в таком наименовании яснее была бы выражена основная идея Шанявского. Но слово вольный было признано неудобным по цензурным соображениям и только по этой причине было оставлено.

Итак, преподавание в университете имени Шанявского ставилось на истинно университетский уровень. Однако это учреждение отнюдь не являлось дублированием государственного университета по составу преподаваемых предметов и по задачам, которые должны были им обслуживаться. В этом отношении проводилась определенная разделительная черта, намеченная еще в том письме А.И. Чупрова, о котором я упоминал выше. Это различие можно формулировать следующим образом: государственные университеты обслуживают потребности самой науки и потребности государственного аппарата. У науки есть свои особые потребности, являющиеся необходимым условием ее преуспеяния и развития, но не имеющие непосредственной, ближайшей связи с интересами широких общественных масс; сюда относится, напр., детальная специализация научных исследований по вопросам, стоящим порою слишком далеко от этих интересов. Представляется правильным, чтобы возможность таких исследований обеспечивалась государством. Потребности государственного аппарата состоят в подготовке образованных людей, пригодных для занятия соответственных должностей, этот аппарат обслуживающих, как-то — судебных деятелей, преподавателей, врачей и т. п. И эта задача, естественно, возлагается на государственные университеты, почему и состав преподаваемых там предметов приспособлен к этого рода потребностям. Что же касается университетов "народных", или "вольных", то перед ними раскрывается иное, весьма обширное поле деятельности вне всякой конкуренции с университетами государственными. Это — обслуживание всех тех потребностей, которые вытекают из ближайшей связи науки с интересами и задачами общественной жизни. Обслуживание потребностей этого рода отнюдь не требует понижения научного уровня преподавания. Дать истинно научное основание для ориентировки в задачах и потребностях, выдвигаемых общественной жизнью, — вот специальное назначение "вольного", или "народного", университета. Но так поставленная задача влечет за собою гораздо большую подвижность и эластичность в составе преподавания, нежели это наблюдается в государственных университетах. Народный университет должен чутко прислушиваться к биению пульса общественной жизни, улавливать назревающие процессы в жизни страны и идти им навстречу, давая научное освещение соответствующим вопросам, организуя нужную научную подготовку для соответствующих деятелей. Планы и программы преподавания в народном университете не должны поэтому представлять собою неподвижную окаменелость, раз навсегда установленную каноническую схему. Они должны разветвляться и видоизменяться параллельно с нарождением новых очередных задач общественного развития.

Именно такой линии держался Московский городской университет имени Шанявского в течение всей своей деятельности. Сообразно с этим он получил довольно сложную структуру. Центральным ядром его являлось так называемое академическое отделение, разделявшееся на группу гуманитарных наук и на группу наук естественных. Это академическое отделение сообщало своим слушателям, как бы сказать, основной фонд академических знаний по соответствующим дисциплинам. Затем это академическое отделение постепенно обрастало так называемыми "циклами", т. е. специальными группами курсов, приурочиваемыми к той или иной очередной общественной задаче. Эти "циклы", состав которых подлежал постоянным модификациям и пополнениям, и были теми щупальцами, которые университет протягивал в различные стороны, нащупывая нарождавшиеся в стране образовательные запросы и стремясь своевременно идти им навстречу соответствующей организацией преподавания. Так, например, большим успехом пользовался цикл библиотековедения, руководимый известной деятельницей на этом поприще Хавкиной; когда в стране стала подниматься волна кооперативного движения, университет организовал цикл курсов по кооперации, послуживший толчком к основанию впоследствии отдельного Кооперативного института в Москве, во главе которого стал С.Н. Прокопович. Не меньшее значение должен был получить и цикл по подготовке деятелей по местному самоуправлению, на разработке которого университет сосредоточивал все большее внимание в последний период своего существования, так же как и цикл школьно-педагогический, руководимый А.Д. Алферовым. В создании и комбинировании этих циклов шла неустанная творческая работа университета, соединявшая университет тесными узами со всей внутренней жизнью страны и быстро завоевывашая ему всероссийскую известность. С самых первых моментов своего существования университет обзавелся и собственной подготовительной средней школой. То был так называемый "маленький Шанявский" — малая лодочка, прицепившаяся к большому кораблю. Мне не приходилось воочию наблюдать, как шло там дело. Знаю только, что все — и учащиеся, и учащие — в этой школе составляли тесную семью, спаянную чувством повышенного патриотизма своей ячейки…

Вскоре после своего возникновения университет имени Шанявского получил блестящий преподавательский персонал. Тут сбылась пословица: "Не бывать счастью, да несчастье помогло". В 1911 году произошел исход из Московского университета многих профессоров и приват-доцентов в виде протеста против грубого нарушения университетской автономии со стороны министра Нассо, заместившего Шварца. Весь этот многочисленный контингент университетских преподавателей, внезапно оставшийся не у дел, и вошел в университет имени Шанявского. Цвет московской профессуры получил возможность отдать свои силы делу городского народного университета, и закипела интенсивная учебная работа. Во главе сложившейся там преподавательской коллегии за все время существования этого университета стоял Николай Васильевич Давыдов. Нужно сказать два слова о симпатичной личности этого незаурядного человека. Почти вся его жизнь прошла в судебном ведомстве. Он выступил на это поприще еще в последние годы существования старого дореформенного суда совсем молодым человеком, только что окончившим университетский курс. На его глазах осуществилась судебная реформа 1864 г., и он остался на всю жизнь неуклонным приверженцем основных начал этой действительно великой реформы. Долгое время он служил в провинции, сначала в прокуратуре, потом в магистратуре, был председателем тульского окружного суда и в периоде этой тульской своей жизни вступил в близкую дружбу с Львом