на кровати, Даниэль потер лоб, встал, выпил воды и пошел в комнату девушки.

Неведомый ранее страх не увидеть ее сейчас в своем доме сковывал движения, он поднялся на второй этаж, прислушался, а потом тихо вошел в комнату.

Мари мирно спала, свернувшись под одеялом клубочком. Даниэль лег рядом, придвинул ее к себе, обнял и уснул, причем так глубоко, что утром она проснулась раньше его от того, что со спины чувствовалось тепло и чье-то спокойное дыхание.

Девушка не стала устраивать скандал, тихо умылась, собралась и на цыпочках спустилась вниз.

Проходя мимо кухни, ее за руку вовнутрь втянул Томас и спросил: «Он ничего дурного не сделал?»

— Нет, пришел ночью и крепко уснул. Я вызвала такси, не хочу мотоциклом будить его. Поеду на работу, попрощаюсь.

— В смысле попрощаешься?

— Я не продлеваю с ними контракт, мне надо уехать.

Томас явно не хотел верить в то, что этот лучик счастья и доброты покинет этот дом.

— Томас, а ты сам откуда?

— Из Швейцарии.

— Хочется вернуться?

— Конечно, но, зная, что я работаю на этого человека, у меня могут быть проблемы на родине. Ты когда домой вернешься?

— Часа через три.

И Мари убежала, села в такси и поехала уже на бывшую работу, где ее встретил главврач, сетовавший на то, что такого хирурга иметь — большая удача для больницы, сожалел, что так недолго она у них поработала. Девушка с ним попрощалась и пошла к своим коллегам в отделение, чтобы перед отъездом с ними повидаться.

ДАНИЭЛЬ

Я не помню, когда последний раз так крепко и безмятежно спал. Проснулся в кровати Мари, которой не было в комнате, и, судя по тому, что ее место уже было холодным, она проснулась давно.

Посмотрев на часы, обнаружил, что уже 10.00. Если честно, ужаснулся, как долго я спал, но отдохнул. Я спустился к себе в комнату, принял душ и прошел на кухню, где орудовал Томас.

На мои вопросы он сообщил, что мисс Мари поехала на работу подписать какие-то бумаги и попрощаться с коллегами, обещала вернуться через три часа.

— Она не взяла мотоцикл? — удивленно спросил я, ведь она всегда по городу передвигается именно на нем.

— Сказала, что не хотела вас будить шумом двигателя, вызвала такси.

Мне было приятно это слышать, но что-то в ее поведении насторожило. Может она догадывается о чем-то или планирует побег?

Поскольку мне надо было побывать в одном из офисов и решить последние вопросы перед отъездом, я с двумя телохранителями уехал по делам, но через Томаса передал Мари, что к обеду приеду, и у нас с ней состоится разговор.

МАРИ

Я, как и обещала, через три часа уже была в особняке и решила прогуляться по его территории, которая очень красива, здесь продуманно все до мелочей. Если бы не личность ее владельца, это место стало бы центром счастья для любящей семьи. Вообще-то и дом, и его территория мне понравились. И очень хорошо, что все это находится не в самом Париже, а в паре километров, где чудный воздух и растительность. Я с удовольствием, пока жила в этом доме, гуляла по его территории часами, а еще мне нравилось, сидя под деревом, рисовать.

Но с этой красотой мне предстоит попрощаться, и надеюсь, что фраза: «Увидеть Париж и умереть» ко мне не будет иметь отношения. Я хочу домой в Лос-Анджелес, к Мартину и всем родным людям, я скучаю по Джиму. Он мне здесь ни разу не снился.

От моих мыслей меня отвлек Даниэль Миллер.

— О чем задумалась? Хочется вернуться в Америку?

— Угадал. Но у тебя, наверняка, другие планы.

Мы стояли рядом и смотрели в одном направлении.

— Как спалось в моей постели? Раньше ты уходил, почему сегодня остался?

— С тобой всегда хорошо. А как ты узнаешь, что я часто прихожу к тебе? Ты ведь всегда спишь и не просыпаешься.

— На мне по утрам твой запах, а еще у меня случаются эпизоды сомнамбулизма или лунатизма, как его называют. Но в отличие от большинства сейчас не хожу и не совершаю очень активных действий, а разговариваю, поддерживаю несложную беседу, какие-то фрагменты даже помню. Я с тобой во сне разговаривала, так ведь?

— Да. А почему он у тебя?

— Из-за перенесенных стрессов в малолетстве и юности и нахождения в коме.

— Ты была в коме? — удивленно спросил меня мужчина.

— Да, после ранения. Но хватит о пустяках, пойдем в дом, холодает, и дождь начал накрапывать.

Даниэль посмотрел на меня своими прозрачными глазами, пытаясь что-то ими сказать, но что именно, я даже не хотела понимать. Пока шли к дому, он продолжил разговор.

— Ты ездила в больницу?

— Подписала последние бумаги, да и с главврачом и коллегами надо было по-человечески попрощаться.

— А с Домиником Моро когда попрощаешься? — он зло посмотрел мне в лицо.

— Накануне попрощалась на Эйфелевой башне, — ответила я и зашла в теплый дом, где очень вкусно пахло обедом.

Мы сидели в столовой, при этом Даниэль сообщил, что завтра утром мы с ним вылетаем в другой конец Франции, куда именно и на какой срок, не сказал, но намекнул, что там тепло, предупредив, что сегодня надо собрать чемоданы. Собственно говоря, чем я и буду заниматься вечером под джазовую музыку.

Хотя для того, чтобы позлить Даниэля я сказала ему, что никуда не хочу с ним ехать кроме Америки. Пыталась узнать, зачем я ему, на что он ответил достаточно сухо, что если не поеду добровольно, повезет силой, в Америку мы никогда не вернемся, и делает это он потому, что любит меня и не представляет жизни без своей Мари. Прям блиц-опрос получился, предсказуемый в своих ответах.

На мои словесные сопротивления поездке неизвестно куда он ответил, уже прилично разозлившись, что даже если я его не люблю сейчас, полюблю позже, у нас с ним вся жизнь впереди. И если я ему буду продолжать угрожать, он убьет нас обоих.

«Бинго! — в душе крикнула я, — вот, значит, к какой развязке я должна быть готова. Прав был древнегреческий писатель и историк Ксенофонт, утверждая, что история развивается по спирали».

В чемодан были уложены самые необходимые вещи. На себя я решила надеть бронежилет там, куда мы прилетим, так как во время досмотра в аэропорту Парижа на мне эту защиту обнаружат сразу.

Вещи я собирала при открытом окне, специально не закрывая шторы, зная, что за мной, как дал понять в свое время Пирр, наблюдение ведется Интерполом круглосуточно. Да и не только