– Время разбрасывать камни, и время собирать камни, – философски изрек вселенскую истину Данилов и с нескрываемым чувством вины добавил: – Вы же знаете, как у нас, у русских, пока жареный петух в темечко не клюнет, никто и не пошевелится! Именно поэтому я хочу, чтобы вы со свойственной вам энергией и опытом взялись за большое и важное дело. Даю вам карт-бланш. Вы можете отбирать необходимых вам офицеров и специалистов во всех частях и соединениях действующей армии. Соответствующую директиву я завтра же подготовлю и отправлю в войска…

– Прошу, вас, господин генерал, не надо никаких директив, касающихся нашей службы, передавать в войска. Не хватало еще, чтобы о наших делах узнали немцы. Вот смеху-то будет. Я планирую, во всяком случае в армиях Северо-Западного фронта, документы, касающиеся разведки и контрразведки передавать надежным дедовским способом – курьерами. Думаю, до тех пор пока у нас не появится надежная и устойчивая радиотелеграфная связь, так будет вернее.

– Поступайте так, как считаете нужным, – неожиданно легко согласился Данилов, – я думаю, что у вас уже намечены кандидатуры для фронтового отделения контрразведки, – добавил он, возвращаясь к основному вопросу.

– Частично, Юрий Никифорович, – ответил Баташов и, просительно взглянув на Динилина, добавил: – Не могли бы вы походатайствовать о переводе в штат КРО Северо-Западного фронта Генерального штаба штабс-капитана Воеводина?

– Вам что, армейских офицеров мало? – поморщился Данилов, явно не желавший лишний раз быть обязанным даже по такой мелочи новому обер-квартирмейстеру Генерального штаба.

– Мне крайне необходим человек, прекрасно владеющий немецким, австрийским и чешским языками. Таких офицеров, поверьте моему слову, в армии днем с огнем не сыщешь. Я могу надеяться на ваше содействие? – настаивал на своем Баташов, прекрасно понимая, что если не сможет помочь штабс-капитану перевестись в действующую армию сейчас, то уже не в состоянии будет выполнить данное ему обещание никогда.

– Хорошо! – сдался Данилов. – Считайте, что штабс-капитан уже у вас в штате.

– Вы генерала Рузкого хорошо знаете? – задал неожиданный вопрос генерал-квартирмейстер после непродолжительной паузы.

– Да! – уверенно сказал Баташов и, доверительно взглянув на Данилова, добавил: – Откровенно говоря, это единственный командующий Варшавским военным округом, который оказывал разведке свое постоянное содействие, видя в ней не помеху, а реальную силу, способную обеспечить безопасность не только армии, но и гражданского населения…

– Это очень хорошо, что вы уже сработались. Генерал Рузский назначен главнокомандующим армиями Северо-Западного фронта.

– А как же генерал Жилинский? – спросил удивленно Баташов.

– Он снят с поста главнокомандующего армиями и генерал-губернатора и переведен в распоряжение военного министра.

– Я всегда думал, что именно там его истинное место, – удовлетворенно произнес Баташов.

– Ну, об этом не нам с вами судить, – сухо произнес Данилов.

– Вы знаете, Юрий Никофорович, я не могу равнодушно взирать на то, что творится сегодня в действующей армии. Как вы знаете, я по своему складу ума аналитик. И когда перед отъездом в Ставку мне удалось ознакомиться в Генеральном штабе со списком прежнего командования Северо-Западного фронта, у меня волосы встали дыбом. Как можно было назначать командующим фронтом Жилинского, человека, который ни ротой, ни батальоном никогда не командовал? Все его прохождение «служебной лестницы» – штабное и «скачкообразное»: начальник учебной команды, слушатель Николаевской академии, адъютант штаба дивизии, делопроизводитель канцелярии Главного штаба, военный агент при испанской армии и даже делегат от военного министерства России на Гаагской конференции. Все это, конечно, важные и нужные должности, но не на них растут настоящие полководцы…

– Но он же был командующим Варшавским военным округом, – попытался вступиться за генерала Данилов.

– Я прекрасно знаю, каким он был командующим и варшавским генерал-губернатором, – возмущенно произнес Баташов, – вся его деятельность была направлена на поддержание польского имения его императорского величества «Спала» и прилежащих к нему охотничьих угодий в надлежащем состоянии. Всем остальным занимались вице-губернатор и начальник штаба военного округа…

– Вы забываетесь, господин генерал, – повысил голос Данилов, – никто не давал вам права обсуждать лиц, назначенных на должность самим государем императором. Вы, я вижу, слишком многого набрались от бывших подопечных, социал-революционеров, среди которых вербовали своих агентов в Австрии и Германии.

– Да! – не стал отрицать своих связей с заграничными революционерами Баташов. – Я у них многому научился. В том числе конспирации, хранению важных документов, расчетливой смелости и дерзости, чего сегодня так не хватает нашим разведчикам и контрразведчикам. Чего только стоит утеря секретной брошюры «Современная Галиция», подготовленной генерал-квартирмейстерской службой Киевского военного округа, которая, как вы знаете, представляла собой сборник сведений о политических партиях Галиции и об отношении ее населения к России. Вскоре после начала войны я узнал, что сведения, содержащиеся в этой брошюре, стали обвинительным материалом против русофилов, проживающих в Галиции, многих из которых австрийцы посадили в тюрьмы, а некоторых расстреляли…

– Но, быть может, разведка противника получила эту брошюру не в прифронтовой полосе, а, например, в Петрограде, – попытался оправдаться Данилов.

– Нет! – категорически заявил Баташов. – У меня есть подозрение, что этот секретный документ выкрали в штабе 24-го армейского корпуса Юго-Западного фронта. Это можно очень просто проверить.

– Хорошо, я лично займусь этим вопросом, – нехотя пообещал генерал-квартирмейстер Ставки, – с виновных будет строго взыскано! – грозно добавил он, сказав все это скорее для истории, чем для дела… – Вы хорошо устроились? – спросил Данилов, стремясь закончить явно некомфортный для него разговор, то и дело заставляющий его оправдываться перед подчиненным.

– Да! – без всяких приличествующих этому вопросу экивоков ответил Баташов. – Когда мне выехать в Белосток, чтобы приступить к выполнению своих обязанностей?

– Задержитесь на день-два. С вами хочет поговорить главнокомандующий. Завтра в полдень будьте готовы к аудиенции.

– Честь имею откланяться, – сухо произнес Баташов, намереваясь выйти.

– Не спешите, Евгений Евграфович, – остановил его Данилов, – я должен проинформировать вас о быте Ставки. Завтракать и обедать вы будете в вагоне-столовой главнокомандующего. – Он взял со стола разукрашенную вензелями великого князя схему стола и указал место Баташова.

– Хорошо, – ответил тот и тут же откланялся.

После встречи с генерал-квартирмейстером Ставки Евгений Евграфович сразу же направился к генералу Юдину. Зная о дотошности своего однокашника по академии в вопросах тактики и стратегии, он всеми фибрами души желал окончательно прояснить у него причины страшной трагедии, разыгравшейся в Восточной Пруссии. На его счастье, Юдин оказался в своей комнате один. Когда Баташов, предварительно постучавшись, зашел, его давний товарищ сидел, сгорбившись за столом, о чем-то глубоко задумавшись. Увидев Евгения Евграфовича, он обрадованно вскочил со стула и, достав из чемодана бутылку «Шустовской», дрожащей рукой разлил в две серебряные стопочки, стоящие на столе, коньяк.