Вверх, вверх, выше, выше. С пересохшим ртом, весь в поту, со жжением в желудке Квинт считал ступени, чтобы пройти очередное испытание судьбы. Несмотря на эту тактику, в голове вставали образы вражеских солдат, сеявших смерть при первом штурме. Когда его голова показалась над парапетом, он чуть не выругался от удивления. Ни справа, ни слева никого не было видно, и его охватило ликование. В пятидесяти шагах слева маячила Галеагра. Изнутри ничего не доносилось. «Пусть они остаются там, заснув после вина», – молил Квинт, перелезая через парапет. Оказавшись по другую его сторону, он наклонился и поманил Урция, который уже влез до половины.

Вскоре на стене стояли уже пятеро. Потом десять. Со следующей группой залез Коракс, и по его команде они дождались, пока наберется тридцать.

– Помните: осторожность по-прежнему самое важное. Мы перебьем всех в башне, и она останется в наших руках, но главная задача – Гексапилы.

Оставив десять солдат охранять лестницы, – все новые и новые гастаты поднимались по ним, – центурион велел остальным обнажить мечи и повел их к Галеагре. Впервые Квинт ощутил себя голым. Войска, с которыми они встретятся, будут со щитами, у него же с товарищами щитов не было. «Неважно. Противники все равно сейчас сонные», – убеждал он себя.

Но первый солдат не спал. Они наткнулись на него прямо в дверях в Галеагру. Зевая и почесывая голову, явно пьяный, он не увидел их и стал мочиться со стены. Коракс первым бросился вперед, левой рукой зажал ему рот и гладиусом в правой перерезал горло. Сиракузец пытался вырваться, но черная кровь уже хлынула вниз. Его пятки несколько мгновений отбивали четкий ритм, а потом он обмяк и замер, как жертвенное животное на алтаре. Коракс осторожно положил его и, выпрямившись, указал мечом на Квинта, а потом на распахнутую дверь. Солдат двинулся туда, пока страх не парализовал мышцы. Полоска света на стене означала, что внутри горят факелы. С бесконечной осторожностью юноша заглянул внутрь. Глаза не сразу привыкли к свету, а потом он разглядел внутри осевшую фигуру человека, прислонившегося к внешней стене башни. Там был люк в нижние помещения, и всё.

– Один солдат, – беззвучно сообщил он Кораксу.

Центурион знаком велел ему войти через дверной проем. Он проник внутрь с обнаженным мечом, скользя ногами по деревянному полу. Даже когда Квинт стоял над спящим, жертва не шевельнулась. Однако глаза потрясенно открылись, когда клинок вошел между ключиц. Прижав левую руку ко рту мужчины, Квинт вынул меч. Все вокруг тут же залила кровь. Они смотрели друг на друга. Бойцу был противен этот короткий странный обмен взглядами – и одновременно он наслаждался им. Через несколько ударов сердца сиракузец был уже мертв. Квинт прислонил его к стене и пошел к Кораксу и остальным.

Чтобы захватить Галеагру, не потребовалось много времени. Весь гарнизон спал, в каждой комнате валялись пустые кувшины и кубки. Этаж за этажом гастаты спускались по лестницам и резали всех попавшихся, большинство из которых спали. Коракс позвал остальных солдат со стены, а потом связался с другим центурионом. Они решили немедленно двумя манипулами двигаться к Гексапилам. Остальные гастаты, все еще поднимавшиеся по лестницам, могли следовать за ними. Коракс повел их из Галеагры по узкому проходу, который шел вдоль внутренней стороны стены. На него выходили двух- и трехэтажные кирпичные дома, обращенные к укреплениям, но не было видно ни души. Несмотря на почти полную темноту и угрожающую опасность, Квинт ощутил ликование. Участие в этой миссии вызывало безумный восторг. Их было всего две манипулы. Если поднимут тревогу, тысячи защитников Сиракуз вылезут из постелей, и, как бы ни были пьяны, уничтожат их. А если нет, награда будет несметной.

Они двигались как можно быстрее, проклиная про себя неровную мостовую и мусор повсюду. Тощие кошки с подозрением посматривали на отряд. Случайная дворняга глотала объедки, оброненные пьяными гуляками или выброшенные из окна сверху. Массивные каменные башни Гексапил только что показались силуэтами на фоне звездного неба, когда легионеры прошли боковые ворота. Шкворни ворот были зафиксированы висячими замками, но Коракс только усмехнулся и подозвал другого центуриона. После короткого совещания его манипула продолжила путь к Гексапилам, а вторая осталась у ворот. Они ждали, считая до пятисот – за такое время гастаты Коракса должны захватить нижние этажи башен, – прежде чем прорубить ворота топорами.

Понадобился бы сам Геракл, чтобы остановить Квинта и его товарищей на их пути к Гексапилам. До них дошла вся важность того, что они делают. Гарнизон башни, несколько сотен солдат, глубоко спал, как до этого в Галеагре. Они умерли, не успев проснуться, в постелях, на полу, куда свалились пьяными, у выгребных ям, где валялись несколько человек. Неизбежно два-три из них проснулись от приглушенных звуков; они вскрикнули, прежде чем умереть, но это никак не повлияло на исход дела. Отряды гастатов двигались через помещения, коля и рубя. Когда Квинт с товарищами забрались на самый верх массивной башни, то в свете восходящего солнца увидели, что с головы до ног в крови. Снизу слышалось, как другие солдаты отодвигают шкворни на воротах. Вскоре прибыли бойцы с сообщением, что боковые ворота тоже в руках римлян.

– У нас все получилось, – сказал Урций, хохоча как сумасшедший. – Будь я проклят, все получилось!

– Почти. Теперь надо найти Перу, – прошептал Квинт.

Они сделают это вдвоем, не вовлекая Плацида и остальных. Никто не обвинит их товарищей, если они будут во время штурма со своей манипулой. Коракс, вероятно, заметит, что двое куда-то пропали, но ничего не сможет сделать, пока они не вернутся. Квинт уже сочинил историю, как его в сражении отнесло от своей части, и в сумятице он не мог снова ее найти.

Центурион появился от ворот внизу.

– Они открыты, но я не хочу излишней самоуверенности. Войска еще не вошли в город. – В руках он держал трубу. – Город наш. Он будет захвачен после первой же атаки. Креспо, ты умеешь трубить?

Сердце у Квинта пело. Еще одно признание его заслуг.

– Постараюсь.

Он поднес инструмент к губам, набрал в грудь воздуха и затрубил что есть мочи. Вышло нечто неблагозвучное, отчего Коракс и Урций, улыбнувшись, заткнули уши. Юноша трубил снова и снова, разрывая ночную тишину своей какофонией, пока хватало дыхания.

Все еще посмеиваясь, Коракс приложил руку к уху и наклонился через парапет.

– Слышите?

Сначала Квинт услышал крики командиров, а потом знакомое трамп, трамп, трамп тысяч сандалий, в ногу шагающих по земле. Легионы Марцелла, собравшиеся под прикрытием темноты, ответили на его призыв.

– Сиракузы наши, – с гордостью сказал он.

– Я еще не должен тебе то вино, Креспо, – предупредил Коракс. – Но, пожалуй, буду должен к концу дня, если боги продолжат улыбаться нам так же, как этой ночью. Теперь приказано взять Эпиполы, на западе отсюда. Мы будем готовы встретить атаки врага со всех направлений. Наиболее вероятный ответ придет с востока или юго-востока, из Ахрадины и Ортигии. По сообщениям нашей разведки, Эпикид там. Он не захочет сдавать город без боя.