Беспрестанный поиск новых тел — вот удел явившихся в наш мир демонов.

— Еще один маг! — прохрипело нечто, совсем недавно бывшее рыжеволосым школяром. — Мясо!

Жуткое создание прыгнуло ко мне, но все то время, пока длились страшные метаморфозы, я не стоял столбом, а понемногу пятился к воротам в каменной ограде мельницы. Демон прыгнул — я тотчас юркнул за забор.

Миг спустя тварь ринулась следом, и я с расстояния в пару шагов влепил пулю в мускулистую грудь. Демон пошатнулся и согнулся, но сразу выпрямился и запустил противоестественно длинные пальцы в кровавую дыру. Выудил деформированный свинцовый шар и смял его, будто кусок мокрой глины.

Я отступил на крыльцо мельницы, встал в дверном проеме, раскрутил посох. Атаковать магией выходца из запределья, не разобравшись толком в его способностях, было уделом святых и самоубийц; меня нисколько не прельщала участь ни тех, ни других. Поэтому я взбаламутил клюкой незримую стихию, накрутил на нее клок эфира, напитал им формулу «Небесного пламени». Нижняя четверть костыля полыхнула белым огнем, столь ярким, что стало больно глазам. Демон прикрыл лицо ладонью и попятился.

— И надолго тебя хватит, человече? — прошипел он. — Скоро я выпью твою душу и пожру плоть!

И вот тут тварь была, несомненно, права. Каждый оборот клюки вытягивал из меня силы, руки дрожали все сильнее, колени подгибались, по вискам и щекам катились соленые капли горячего пота. Еще и боль в раненом бедре… Долго не продержусь — факт. И что делать? Срываться в атаку? Но хитрая тварь только этого и ждет. Мигом на лоскуты порвет, только полетят клочки по закоулочкам.

Решившись, я изменил вращение клюки, резко тряхнул ею и стеганул противника сотканной из эфира огненной плетью. Громыхнуло, вспышка опалила лицо нестерпимым жаром, пришлось даже отступить вглубь мельницы.

А демону — хоть бы что. Напротив, его аура налилась призрачным сиянием, костяные шипы удлинись, по черной гниющей плоть потекла ядовитая слизь.

Выходец из запределья в один миг оказался на крыльце и, растянув в жуткой улыбке лягушачий рот, обдал меня тошнотворной вонью.

— Мясо!

Ринуться в атаку тварь пока что не решилась — горевшее на конце клюки пламя хоть и потускнело, но жара не растеряло. Только надолго ли?

В тесном помещении выписывать костылем замысловатые петли получалось с величайшим трудом, силы утекали, как вода сквозь пальцы, да еще незримая стихия стремительно истощалась, лишая заклинание изначального яростного напора. Сейчас «Небесный пламень» погаснет, тут мне и конец…

Перехватив костыль левой рукой, правой я вытянул из подсумка бомбу.

— Да ты, человече, шутишь! — расхохотался демон, и в его скрежещущем голосе прорезались истеричные нотки Акселя. — Обмануть меня шутихой? Снова? Жалкий червь!

Я поднес фитиль к магическому пламени на конце костыля и потребовал:

— Уходи!

Фитиль сыпанул искрами, я выждал пару мгновений и подначил демона:

— Последний шанс!

Тот расхохотался и скрежетнул когтями по каменной кладке.

— Глупое мясо!

Ручная бомба с металлическим лязгом упала на пол и подкатилась к ногам жуткого существа, то нагнулось и сграбастало чугунный шар своей жуткой лапищей.

Я метнулся за колонну. Жахнуло так, что заложило уши, в них остался один только мерзкий звон. Взрывом демону перебило ноги и оторвало правую руку, а один из осколков оставил в животе рваную дыру, но тварь это не прикончило — она корчилась на полу, безостановочно изрыгая проклятия и ругательства, хуля скопом весь род людской.

Шагнув в пелену порохового дыма, я воздел над собой костыль и обеими руками вбил его пылающий конец в грудь демонического создания. Зашипела кожа, и в нос ударила мерзкая вонь горелой плоти, выходец из преисподней забился, словно наколотый на иглу жук. В агонии он сграбастал клюку уцелевшей ручищей и легко переломил деревяшку сразу над серебряным ободом — там, где еще не были вырезаны магические формулы.

На мое счастье, это стало последним, уже конвульсивным движением. Заклинание не просто выжгло внутренности демона, но и разрушило саму его суть. На полу замер кусок изуродованной плоти.

Я настороженно пробрался мимо него, вышел на крыльцо и в изнеможении уселся на верхнюю ступеньку. Мерзко ныло раненое бедро, жгло левую руку, кружилась голова, и звенело в ушах, но сейчас меня нисколько не волновало ни возможное истощение эфирного тела, ни вполне вероятная контузия. Не хотелось даже проверять, разошлись швы или нет. Мысли были заняты исключительно тем, в каком свете преподнести эту историю сеньоре Белладонне.

Как я с заблокированным даром умудрился убить демона?

Нет, действительно, как?

В Кларн мы отправились в карете маркизы — немалых размеров экипаже, запряженном шестеркой лошадей. В другое время я бы порадовался мягким сиденьям и отличным рессорам, но сейчас чувствовал себя в высшей степени неуютно.

Сидевшая напротив Адалинда посматривала то на меня, то на короб с засыпанной солью головой демонического создания, и выражение лица почтенной сеньоры при этом нисколько не менялось. Будто между живым магистром Филиппом вон Череном и мертвым чернокнижником Акселем Хольмом разницы не существовало вовсе. Это напрягало.

Уверен — в обычной ситуации маркиза в пух и прах разнесла бы мою историю об уничтожении демона с помощью ручной бомбы, но сейчас она нуждалась в содействии и потому неприятных вопросов касательно обугленного обломка посоха не задавала. Мне оставалось лишь уповать на добрую волю его преосвященства. Если сеньора Белладонна не получит доступа к вожделенной книге, наступят тяжелые времена.

Уже на подъезде к городу я решился нарушить гробовую тишину и попросил:

— Адалинда, не будете ли вы так любезны оказать небольшую услугу…

Маркиза смерила меня преисполненным скептицизма взглядом и вздохнула:

— Что еще вам нужно, Филипп?

Это ее «еще» прозвучало на редкость многозначительно, но я от задуманного отказываться не стал и пояснил свою просьбу:

— Здесь недалеко имение графа Розена. Хочу его навестить.

— Так интрижка с девчонкой все же была, мой неуемный друг?

— Стал бы я после этого искать встречи с ее папенькой?

Адалинда изогнула бровь, оценила мой аргумент и спросила:

— Тогда зачем?

— Недосказанность в подобного рода делах грозит в будущем совершенно ненужными осложнениями, — ответил я, нисколько не покривив душой. — Если у графа есть ко мне претензии, желаю разъяснить свою позицию при личной встрече.

— И зачем тебе я? Отвезем голову чернокнижника епископу — и отправляйся, куда только пожелаешь!

— Как близко мне дадут подойти, прежде чем спустят собак?