приказ даже Жерлаш: скудная пища, скупое освещение судна, физическое бездействие привели к нервной депрессии. На борту царит уныние. И тут Жерлаш видит человека, который с зажженным фонарем спускается на лед. По крепкой фигуре он узнает Амундсена.

– Куда вы?

– Посмотреть.

«Бельжика» во льдах Антарктики. 1898

Амундсен не страдает от депрессии – частично из-за того, что вместо консервов ест свежее тюленье мясо. Фонарь удаляется и вскоре исчезает из виду. Затем исчезает и таинственный свет. Амундсен возвращается быстро:

– В льдину вмерзли фосфоресцирующие водоросли, а льдина перемещается из-за давления льдов.

2 июня (разгар южной зимы) один из офицеров умирает от сердечного приступа. Какое-то время спустя матрос, сообщив, что отправляется пешком домой, в Бельгию: «Это не так далеко», спускается на лед и удаляется. У людей появляются первые симптомы цинги. Жерлаш и старпом заболели; капитан не встает с постели и диктует последние распоряжения.

Два обстоятельства спасли эти тридцать человек, которых ждал трагический конец во тьме полярной ночи. Во-первых, Жерлаш наконец решился включить в рацион тюленье мясо и давать его команде. Во-вторых, в конце июля часов в одиннадцать утра на горизонте появляется свет; он становится ярче, затем скользит к западу и исчезает; на следующий день солнце поднимается чуть выше и остается на небосклоне на несколько мгновений дольше. Люди плачут от радости, видя его. Напомним, что ни один из них – кроме доктора Кука – до этого не переживал долгой полярной ночи.

Нет ничего хуже, чем обманутые надежды. Когда солнце перестало заходить за горизонт, все на борту, в том числе и Жерлаш, уверовали в близкое освобождение. Им видится, что «Бельжика» вырывается из ледового плена и идет на север, где их ждет триумфальная встреча в Европе. Но нет. Тянутся недели, месяцы – льды неподвижны, судно по-прежнему остается в плену. «Мы с отчаянием думаем о вероятности второй зимовки, скрывая друг от друга эти мрачные мысли». Съестных припасов осталось еще на тринадцать месяцев, но над людьми витает тень безумия. Только один человек на борту чувствует себя нормально и не боится второй зимовки. Это Руаль Амундсен.

«Судно в хорошем состоянии, – повторяет он. – При наличии тюленьего мяса и снега мы можем перезимовать и в третий раз».

Октябрь, ноябрь, декабрь, январь. Несмотря на усилия Жерлаша, на борту воцарилось мрачное настроение. Сходит с ума еще один матрос – у него приступ буйства.

Руаль Амундсен во время зимовки в Антарктиде. Июнь 1899

4 февраля 1899 года кок, отошедший на несколько сот метров от судна, возвращается бегом, крича, что «льды пришли в движение». Через несколько дней образуется большая полынья.

«Надо плыть в этом направлении», – решает Жерлаш.

На парусах идти невозможно. Но еще в сентябре Жерлаш приказал привести в порядок машину. Корпус судна содрогается, людей на борту тоже трясет от волнения, когда они видят, как «Бельжика» храбро борется со льдами. 20 февраля вахтенный матрос замечает с верхушки грот-мачты открытое море. Но до него удалось добраться лишь через двадцать три дня. Люди, словно завороженные надеждой на освобождение, почти не покидали носа судна.

– Если не выдержит машина или льды сломают руль, все кончено. Так и умрем, не выйдя в море.

Жерлаш заносит в журнал: «С чувством радости и облегчения, которое нельзя выразить словами, мы вышли в чистое море после тринадцатимесячного плена».

«Бельжика» отдала якорь в Пунта-Аренасе в конце марта 1899 года. Пришлось вновь пересечь полосу туманов и суровые окрестности мыса Горн. Пунта-Аренас – заштатный портовый городишко на берегу Магелланова пролива, но команде «Бельжики» порт кажется раем.

В ту эпоху радио еще не получило практического использования. Человек, вернувшийся из долгого плавания, мог потратить два-три дня на ознакомление со всеми событиями, происшедшими в его отсутствие. Пока «Бельжика» томилась в ледовом плену, состоялись две войны – США с Испанией и англичан с бурами. Руаля Амундсена больше интересовали морские новости. Он узнал, что норвежец Карстен Борхгревинк, живший в Англии, возглавил экспедицию на китобойном судне «Южный Крест» и отплыл в Антарктиду. Позже стало известно, что Борхгревинк благополучно перезимовал, а в 1900 году, когда вернулось судно, сумел впервые подняться на шельфовый ледник Росса и на собачьей упряжке достиг рекордной широты – 78°50´.

Несмотря на трудности и тяжелую зимовку, «Бельжика» собрала метеорологические и географические сведения, которые заинтересовали ученый мир. В газетах говорилось о приближающемся Международном географическом конгрессе в Берлине, на котором предполагалось организовать несколько экспедиций в Антарктику. Друзья спрашивали Амундсена, поедет ли он на этот конгресс.

Он отвечал уклончиво.

Лето 1899 года. Садик в пригороде Христиании. Два человека, сидя в креслах, ведут неторопливую беседу. Оба они норвежцы, люди атлетического сложения. Голубоглазый – Фритьоф Нансен, сероглазый – Руаль Амундсен. Нансену всего тридцать восемь лет, но его имя известно всему миру; его только что назначили профессором университета Христиании. Руалю Амундсену исполнилось двадцать семь лет, его имя стало известно широкой публике лишь по возвращении «Бельжики». Он сообщает Нансену, что «пока» Антарктика не интересует его:

– Мне хочется заняться изучением смещения Северного магнитного полюса, а одновременно связать Атлантику с Тихим океаном с помощью Северо-Западного прохода.

Амундсен говорил о проекте как о чем-то вполне достижимом; Нансен ответил, что будет рад, если его предприятие завершится успешно.

– У вас есть деньги?

– Вложу все, что осталось от наследства родителей. Может, с помощью нескольких рекомендаций удастся получить кредит от государства, – отвечал Амундсен.

– Что вам известно о смещении магнитного полюса?

– Почти ничего. Надо учиться.

Нансен написал рекомендательное письмо профессору Георгу фон Ноймайеру, директору Гамбургской обсерватории.

– Отправляйтесь к нему, когда будет время.

В Гамбурге Амундсен снял самую дешевую комнату в бедном квартале. Полгода Ноймайер знакомил его со всеми работами, посвященными Северному магнитному полюсу. Амундсен стажировался в обсерваториях Вильгельмсгартена и Потсдама.

– Мне кажется, – сказал он по возвращении, – я кое-что узнал.

«Бельжика» на якоре у берегов Антарктиды. Ок. 1898

Бывший студент-медик, бывший матрос промыслового судна, получивший диплом капитана дальнего плавания, и он же полярный исследователь, усваивал знания с невероятной легкостью. Оставался открытым вопрос, где достать денег. Амундсен снял со своего счета все деньги, занял у братьев и у знакомых.

– После плавания по Северо-Западному проходу выступлю с лекциями в Норвегии и за границей и расплачусь с долгами, – обещал он.

Лекции до сегодняшнего дня остаются спасательным кругом для исследователей. Благодаря Нансену Амундсен получает помощь от государства. Остальные деньги пришлось занять.