— Посмотри на меня. — Сказал он тихо, но очень властно.

Я перевела взгляд назад, надеясь, что он выражает достаточно презрения, заодно пытаясь понять, способна ли я в таком состоянии разразиться слезами, как мне того очень хотелось.

— Сегодня ночью от склада отойдет грузовик с урожаем, который я экспортирую из Тали во внешний мир. Поедут бочки с ягодами. И ты. С тобой будет сумка, в которой будут все твои вещи, плюс кредитная карта, на которую я ежемесячно буду переводить определенную сумму, чтобы ты ни в чем не нуждалась, если вдруг решишь не работать.

Если бы я могла выплюнуть ему в ответ все, что думаю, то это звучало бы примерно следующим образом: «Ты, чертов засранец, засунь себе эту кредитку куда подальше! Не хочешь меня видеть, ну и не надо мне твоих подачек! Не дал ни слова сказать, ни попрощаться ни с кем!»

Но, естественно, я промолчала, а как же еше….

Халк тоже помолчал. Как бы зла на него я ни была, а все же я не могла не заметить, как тяжело ему давался этот монолог. Будто преодолевая внутреннюю боль, он продолжил:

— Документы у тебя поменяны не будут, имя останется тем же, потому что у Комиссии нет на тебя данных, ты попала в Тали по изначально ложным документам. Поэтому ты просто исчезнешь отсюда, как будто никогда здесь не появлялась.

Если бы я могла, я бы отвернулась.

Не появлялась, как же! И не встречала Халка, не проводила с ним ночи, не знала и ни радовалась, что нашла свою настоящую вторую половину….

И не выдержав, я послала Халку взгляд, который вопрошал «Ну, зачем так? Ты же знаешь, что ты — мой мужчина. Зачем делать все именно так?»

И, к моему удивлению, Халк понял абсолютно все, что я пыталась ему сказать (сенсор, как же! А я ведь почти забыла), сделал шаг ко мне, опустился на колени и долго, очень долго смотрел мне в глаза, прежде чем сказать.

— Прости меня за такой метод. Хотел бы я провести с тобой еще одну ночь, дать нам возможность попрощаться, еще один раз позволить себе насладиться каждым сантиметром твоей кожи, держать тебя на коленях до утра, но я не смог бы, Шерин…. Не смог бы дать тебе потом уйти.

Я не смотрела в его глаза.

Я смотрела туда, где ветер шевелил занавески, долетая в ночи от теплых красных гор, а моим щекам катились слезы. Значит, эта способность все-таки не отключилась. Видит Бог, не хотела плакать. Ведь злость или гнев пережить куда легче, чем проявление теплых чувств, и я почти ненавидела Халка за то, что он не позволил мне уйти в неведении, не позволил уйти с мыслью, что меня просто выкинули. Это со временем можно было бы пережить. А забыть того, кто любил меня больше жизни, было невозможно.

А я видела, что Халк любил. Любил меня больше, чем что-либо другое. И именно поэтому хотел, чтобы я уехала. Может быть, я и не хотела понимать мотивы его действий, но, к сожалению, я понимала.

— Я приеду туда, где ты будешь. — Тихо прозвучал его голос. — Я дам тебе ту жизнь, которую всегда хотел дать. Я — твой мужчина и я всегда буду рядом.

Не удержавшись, я посмотрела на него и утонула. Утонула в свете единственных глаз, которые когда-либо хотела видеть рядом. И я любила так сильно, что было больно, я хотела обнять, держать, потеряться в нем….

Но Халк был прав. Я бы никогда и ни за что не смогла сама оторваться от него. А, значит, могла ли я судить его за то, что он обездвижил и обезмолвил меня?

Нет. В который раз он был прав.

Такой сильный, красивый, родной и такой близкий…. Пока…. Я любила и ненавидела. Себя и свою любовь, за то, что она ранила. За то, что она разделяла, за то, что она не могла мне сейчас помочь. А глаза напротив все гипнотизировали светом.

— Никогда, никогда больше не говори, что я не люблю тебя, Шерин. Видит Бог, я не знал, что способен чувствовать то, что чувствую. И если понадобится, я заставлю тебя забыть обо всем на свете, кроме того, что я тебя люблю.

И он поцеловал меня.

И этой был самый долгий и самый нежный поцелуй, который я когда-либо впоследствии хранила моя память.

После чего легкий взмах руки погрузил меня в темноту.

Клэндон-сити. Возвращение.

На лицо падали капли дождя, вокруг висела серая морось.

Деревья стояли еще зелеными, ведь август лишь недавно сменил жаркий знойный июль, и уже совсем скоро листья сменят одеяние на нечто оранжево-золотистое. Да, уже скоро. Но еще не сейчас.

А пока дождь.

Такой желанный и такой же непривычный. Как и мир вокруг.

Капли стекали по лицу и по легкому плащу, стучали по асфальту и тонули в разлившихся лужах. Где-то на углу играла музыка, выбрасывали мириады брызг колеса проезжавших по дороге машин, а я едва замечала все это, неотрывно глядя на яркий мерцающий экран, показывающий вот уже в который раз рекламу «Dreams Ltd.»

«Мы исполним любое ваше самое сокровенное желание» — Беспрестанно крутились и повторялись сладкие призывы для тех, кто хотел (в лучшую или худшую сторону — теперь это был весьма спорный вопрос) поменять свою жизнь. «Всего лишь возьмите трубку и наберите номер, остальное мы сделаем за вас….»

Да уж. Сделают. Не сомневаюсь.

Казалось, за последний час, я просмотрела эту рекламу в тысячный раз. Она будто гипнотизировала меня, погружая в отстраненное спокойствие, которое напоминало о чем-то знакомом, почти родном, но в то же время теперь очень далеком.

Начинало вечереть, и низко висящие облака погружали серый город в еще более глубокую тьму — каких-то тридцать-сорок минут, и зажгутся фонари. Мокрые витрины переливались разноцветными огоньками и пестрели зазывными неоновыми знаками, извещающими о громадных скидках, вокруг ходили люди — улыбающиеся, свободные, в магазин, из магазина, домой…. Такие нормальные люди, совершенно нормальный мир….

И нет больше на руке привычной тяжести браслета, нет жары и красных гор на горизонте.

Я медленно перевела взгляд на дорогу и пролетающие серебристые, черные, синие, желтые, белые… какого угодно цвета (здесь люди могли себе позволить быть чрезмерно притязательными к оттенкам) салоны машин. В каждом из них такие же нормальные свободные люди ехали по своим делам, занимались бизнесом, отдыхали, расслаблялись, думали о проблемах, жили, искали выходы из сложившихся ситуаций, думали о встрече с друзьями этим вечером или, может быть, следующим. Думали о том, что приготовить на ужин и что надеть на работу завтра утром, что скажет их любимая или любимый, если вдруг кто-то забудет о годовщине, думали о том, какие звонки еще нужно сделать или что посмотреть по телевизору, примостив уставший торс на мягком диване в гостиной….

И, казалось бы, что может быть нормальнее, чем дождь ранней осенью, проезжающие машины, загорающиеся огни большого города? Вот только нормальность эта стала для меня какой-то чужой.

Вот так вот вдруг и неожиданно.