Небо! Почему Тед? Почему нужно было забивать до смерти? Ведь он и так болел….. Почему рядом не было Халка? Почему в такие моменты Халк никогда не оказывается рядом?

Зажимая вырывающиеся наружу рыдания, я смотрела на бегущие по небу белесые облака. Шумела трава. Слышались вдалеке голоса других работников. Для кого-то продолжался обычный, ничем не отличающийся от других день. Для кого-то день перестал существовать вовсе.

И я не знаю, сколько бы я просидела в траве, если бы охранники не пронесли мимо меня деревянные носилки, с накинутым поверх одеялом, из-под которого безжизненно свешивалась рука.

Охранники прошеркали мимо, после чего все стихло. Снова зазвенели цикады.

А меня сквозь пелену отчаяния посетила странная мысль. А что если он не мертв? Что, если охранники ошиблись, и Теду все еще можно помочь? Глупая надежда, бессмысленная, но все-таки. Вдруг, даже после таких повреждений, он сможет выжить, если вовремя что-нибудь сделать?

Что именно сделать, я себе представляла слабо, но все же высунула голову из травы, чтобы проследить, в каком направлении унесли Теда. Высокие стебли уже скрыли от глаз проследовавшую группу, поэтому я быстро поднялась на ноги и побежала в том направлении, где недавно скрылись охранники.

Обогнув край поля, я снова увидела их и носилки, следующих по дороге, ведущей к постройкам. Как я и предполагала, конечным пунктом назначения стал изолятор, куда и отправилась укрытая одеялом ноша.

Я стояла, словно собака, застывшая с носом по ветру, пристально вглядываясь в белое здание и ожидая момента, когда можно будет подобраться ближе.

Носилки скрылись в дверях. Какое-то время ничего не происходило. Через пару минут мужчины вышли на крыльцо, постояли какое-то время и, наконец, разошлись.

Вытерев стекающий с висков пот, я по огибающей дуге, чтобы разминуться с охраной, снова устремилась к изолятору. Там ведь должен быть этот старик-доктор, словно стервятник, наблюдающий за своим гнездом. Надеяться на то, что его внутри не окажется, было глупо. Я уже давно заметила, что старик очень редко покидает насиженное место.

Что я ему скажу? Как заставлю пропустить меня к Теду?

Все эти мысли вереницей мелькали в голове, опережая разве что мелькающие по пыльной дороге кроссовки. Да, какая разница, что я ему скажу! Каким-то образом, я сделаю так, чтобы он позволил мне увидеть человека, ставшего мне другом. Даже если придется силой убрать старикана с дороги. Хорошо бы, если бы вместо него, госпиталем правил кто-нибудь добрый и милый, кто мог бы помочь мне обследовать пострадавшего, а не препятствовать входу, но такой надежды, к сожалению, не было. Слишком хорошо я знала это место.

Рассказать бы обо всем Халку! Попросить бы его помочь. Ведь он, наверняка, гораздо лучше меня сумел бы оценить повреждения….. Но вот как-то каждый раз при мысли о том, что Халк позволял всему этому происходить на ранчо, в моей груди вставал ком и снова появлялся желчный привкус во рту. А в таком настроении лучше бы отложить разговор на потом.

Терзаемая противоречивыми эмоциями, но все же настроенная более чем решительно, я, наконец, предстала перед белой дверью изолятора. Глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться. Аккуратно постучала. Подождала. Ответа не последовало.

Подождав с полминуты, я постучала снова.

И снова никто не отозвался. Это показалось немного странным. Где же доктор? Ведь только что принесли пострадавшего. Он должен быть где-то рядом. А, может быть…. Неприятная мысль кольнула мозг. Может быть, он в морге? Но я не узнаю, пока не войду.

Попереминавшись с ноги на ногу, я осторожно нажала на ручку двери и вошла в пахнущую медикаментами «приемную».

Взгляд тут же наткнулся на белые занавески на окнах, стол с какими-то бумагами, кушетку, шкаф с пузырьками и висящие в углу халаты. И никого. Приемная к моему облегчению или разочарованию, оказалась совершенно пустой. Стул, отодвинутый от стола, одиноко поблескивал металлической спинкой.

Кроме тикающих на стене часов, было совершенно тихо. Чтобы не задерживаться на пороге и не привлекать ненужного внимания, я осторожно проскользнула внутрь и прикрыла за собой дверь. Сделала несколько шагов вглубь помещения. Запах медикаментов стал, казалось, еще сильней.

Где же доктор? И где Тед?

Продолжая прислушиваться (показалось или нет, что где-то глухо звучали мужские голоса?), я оглядела комнату — две двери вели из приемной в противоположных направлениях. Одна оказалась процедурной — светлой, но тесной комнатушкой, с кушеткой и занавеской, позволяющей пациентам переодеться, а второй коридор я еще не успела проверить.

Мелькнула мысль, что где-то здесь должна находиться и Янка. Но я отбросила ее. Не время проведывать Янку, нужно определить, куда отнесли Теда.

Проходя мимо стола, чтобы узнать, куда ведет второй дверной проем, я случайно бросила взгляд на лежащую сверху бумагу и застыла, как вкопанная.

«Свидетельство о смерти» — гласила первая строчка листа. Взяв документ трясущимися руками, я принялась быстро его читать.

«Я — доктор… такой-то…. уведомляю, что зарегистрировал смерть заключенного Тадеуса Ранжевского в четырнадцать часов… такого-то дня….»

Моей первой реакцией стало желание взвыть от отчаяния! Значит, Тед мертв! Значит, уже нечего проверять или пытаться ему помочь. Но не успела поддаться черной волне, как глаза, бегающие туда-сюда по строчкам, послали сигнал тревоги. Что-то не соответствовало. Что-то было не так.

Я еще раз перечитала документ.

Да — имя Теда. Да, документ уже подписан и проштампован. И стоит дата и время. Два часа по полудню сегодняшнего дня.

Я медленно подняла глаза и посмотрела на часы. Они показывали час пятнадцать.

Еще нет двух!

Как мог доктор заранее подписать свидетельство о смерти пациента, который даже не был к нему доставлен?

В мои мозги будто насыпали песка, они никак не хотели работать, чтобы сложить два и два, получая в итоге то пять, то восемнадцать.

Как доктор мог узнать о смерти Теда, когда того еще не было в изоляторе? И опять де — еще даже нет двух часов! Что это тогда за бумага и зачем она вообще составлена наперед? Что происходит в этом странном месте? Я ведь видела охрану, бьющую Теда, видела его лежавшего в песке. Видела, как его вносили в изолятор. Куда его дели, и как доктор обо всем узнал, написал и подписал? Это что — сговор?

В этот момент я отчетливо услышала кашель.

Тот самый кашель, который я слышала в тот день, когда Тед стоял возле меня, передавая камни.

Жив! Значит, он жив!

Отложив бумагу, я бросилась в коридор. Осознав, что это не коридор вовсе, а довольно просторный холл, из которого ведет три двери, я на секунду остановилась, не зная, куда двигаться дальше. Но тут снова закашляли.

Ориентируясь по звуку, я толкнула одну из дверей и влетела в комнату.