и ноги ее оторвались от земли. Лицо вдруг преобразилось, черты стали мягче, кожа обрела девичий румянец и чистоту.

— Имя мне Иштар… — представилась неизвестная сущность.

— Ольгерд, оперативник ХАБа, — представился посланник небес. — Вам понятна ваша задача?

— В общих чертах, — улыбнулась лучезарная богиня. — Мне дали второй шанс?

— Вы ведь богиня войны, плодородия и плотской любви, если не ошибаюсь?

— Так было…

— Войн нам здесь хватает, а вот любви и плодородия в дефиците, — вздохнул Ольгерд.

— Я поняла вас. Можно приступать?

Ольгерд жестом подозвал Арона старшего.

— У вас есть возможность обратиться к богине лично… — подмигнул он.

Арон видел, как сильно его отец волнуется. Сделав шаг, тот упал на колено и склонил голову.

— Я знаю, чего ты хочешь, Арон, сын Олафа, — снисходительно улыбнулась она. — Кили очень любит тебя. Но просьбу исполнить не могу, ибо таков твой удел.

— Но… что-то же можно сделать?! — взмолилась Сольвейг.

— Какое у тебя… любящее сердце, — удивилась Богиня. — Сколько в нем было жестокости, и сколько стало тепла… Видения, я убрать не могу, но могу сделать так, что приходить они бут во сне. При том условии, что грезить твой муж будет столько же, сколько и бодрствовать.

— И, я не буду умирать на несколько лет?

— Нет. Но каждый прожитый миг, выходящий за эти условия, продлит твой сон. Такова будет закономерность.

— Пусть так! — воскликнул он. — Я готов на это!

— Быть по сему, — расцвела Богиня. — Не печалься, иди с именем моим на устах….

Ольгерд тактично выждал несколько секунд, и продолжил начатое.

— Так… любезная Иштар, вы готовы?

— К чему? — она вздернула бровь.

— Сейчас, мы пропишем вас в этом мире и начнем синхронизацию. Это стандартная процедура для подобных случаев, но может быть не комфортно. Вы готовы вступить в свои права?

— Да, посланник. Вверяю тебе свою судьбу…

— На счет три. Раз… два… — Ольгерд ткнул в экран прибора, и богиня Иштар, в теле Кили, резко погрузилась в сон. Медленно, но, верно, стройное женское тело поднялось высоко вверх, воссияв божественным светом.

— Это займет примерно сутки, — взглянув на прибор сообщил Ольгерд.

— А… что она будет там делать? — робко спросил гном.

— Грубо говоря, сейчас она изучает мир. Впитывает его суть как губка. После этого, здесь ничего не случится без ее ведома. Иштар богиня очень древняя, она жила в том же мире, что и я, множество веков назад. Но малость перестаралась, пустив ход истории не в ту сторону. Для наших целей она подходит лучше всего. Иначе ХАБ не прислал бы ее сюда.

— Хочется в это верить… — вздохнул Хансон устало. — А, что с порталом и со всей той нечистью, про которую ты говорил. Тела, души…

— Мы узнаем об этом завтра, в это же время. Без моего ведома она не начнет, заверяю вас.

— И часто вы так… с богами? — спросила любопытная Нима.

— Иногда, — уклончиво ответил Ольгерд. — Ведь если смотреть в суть, я просто мелкий чиновник…

Глава 58. Разлом

Вечер и ночь было решено провести в храмовом комплексе. Грузовые корабли, вспомогательную технику и оставшихся солдат переместили туда же. Явных угроз вроде бы не было, но ослаблять бдительность все же не стоило. На площади накрыли столы, выложив на них всю провизию, что не влезла в обозы. Пришлось сделать еще несколько рейсов по воздуху, чтобы добро не пропало. Кухню отправили вместе с войском, так что довольствовались сухим пайком. Арон сидел у края крепостной стены, с грустью глядя на маленькую фигурку высоко в небе. Уже совсем стемнело, но свет, исходивший от нее, освещал и сам разлом, и храмовый комплекс, и большую часть долины. Нима, навалившись сверху, обнимала его за плечи.

— Ты точно меня простил? — Она все никак не могла уняться.

— Точно, — в очередной раз ответил он. — Может хватит вспоминать об этом? Не слишком то и приятно.

— Прости… просто сердце кровью обливается, при мысли о том, что ты вытерпел из за меня. Я вообще, с самого нашего знакомства. Все ломаю голову, чем тебя заслужила.

— Ничем. Понять, кто ты есть труда не составило. Я всегда избегал таких женщин. Но встретился с тобой взглядом и понял, что мог бы простить тебе все.

— Даже так?

Арон развел руками. Больше сказать ему было нечего.

— Говорят, что мужчина ищет женщину, похожую на его мать, а женщина — мужчину похожего на отца.

— В этом есть доля правды, — согласился Арон. — Я этого не скрывал. Долго же до тебя доходило.

— Я не верила, что такое возможно. Я плохо лажу с людьми. Да и юнцы меня не сильно прельщают. Кто ж знал, что в тебе кроется такой… нрав, что ли. Ты сам не знаешь, на сколько ты удивительный. И дело не в твоих огненных крыльях, или в умении летать. Откуда в тебе столько терпения и… почему ты так добр к тем, кто тебе гадит?

— Каждый выживает как может. Сложно винить за это. Я знаю, как отец намучался с матерью. Видел, сколько шрамов на нем. Да, он восстанавливается время от времени, но, все же, это каждый раз больно. Но, когда смотришь, с какой нежностью он ее обнимает, и как тает она в его руках… понимаешь, что терпение — великая сила. Он всегда говорил, что самые преданные друзья получаются из бывших врагов. Отец легко может наказать любого обидчика, если угроза будет серьезной, но судить никого не берется. Всегда дает шанс. Почти всегда.

— Как и ты… — вздохнула Нима. — У меня не идет из головы твой поединок с Рориком. Надеялась, что сбежишь, предпочтя позор смерти, или будешь молить о пощаде. Рорик не стал бы убивать такого. Но ты не спрятался за спину Хансона. Не стал валить все на меня, хотя был в праве это сделать. Тогда я впервые испугалась…

— Интересно, как она там? — Арон снова взглянул на небо, чтобы уйти от этого разговора.

— Наверное неплохо, она же теперь Богиня.

— Кили мне как вторая мать… Они знакомы с отцом очень давно. Еще до Сольвейг. Я виноват перед ней и не знаю как эту вину искупить…

— Ты должен уважать ее выбор. Твоя Кили решила, что так будет лучше.

— Она хотя бы не умрет… Как там ваши мужчины?

— Пока никак, — вздохнула эльфийка. — Их вернулось так мало, и те без памяти…

— Если тебе станет легче, то вернулись не все. Попав в плен, кто-то вступил в ряды белого братства, кто-то, с высочайшего позволения церкви, отрекся от былого, обзавелся новой семьей и осел, решив начать жизнь