Лишь 3 ноября 1947 г. (довольно странная задержка, на наш взгляд, которую можно объяснить разве что отсутствием разрешения прибывших в Закарпатье высоких чинов МГБ СССР) запиской по ВЧ (ее текст подготовил начальник отдела «О» МГБ УССР полковник Готовцев) заместитель главы МГБ УССР генерал-майор Поперека сообщил начальнику отдела «О» МГБ СССР полковнику Дубровину: 27 октября около 11 часов утра на дороге между селами Логово и Ивановце Мукачевского округа «произошла автомобильная катастрофа», машина марки «студебеккер» «наскочила» на большой скорости на пароконную бричку. Епископ Ромжа и четыре сопровождавших его священника получили «серьезные телесные повреждения», от которых архиерей и скончался[613].

Органами внутренних дел проводилось расследование ДТП (однако в архивном деле сохранились лишь отдельные документы, не позволяющие судить о ходе и результатах следственных действий). Важен, на наш взгляд, документ – ответ от 18 ноября 1947 г. заместителя начальника УМВД по Закарпатской области подполковника милиции Мирного на запрос замначальника УМГБ полковника Бойко от 6 ноября (видимо, в последнем содержались конкретные вопросы, и чекистов очень заботил поиск машины, совершившей ДТП). Интересно, что помимо «студебеккера» всплыла и вторая машина, побывавшая на месте преступления, – джип «виллис» (следы протекторов этой машины не изучались, так как она стояла на проезжей части и по ним затем гоняли скот).

14–15 ноября областная ГАИ провела проверку гаражей гражданских организаций и воинских частей Мукачево, но фактов выхода в рейс машин указанных марок 26–27 ноября не установила, равно как и хищения автомобилей в последние два месяца. Правда, упоминалось о задержании (причина не указывалась) Мукачевским окротделом милиции «студебеккера», но он принадлежал в/ч 36795, дислоцированной в г. Стрий Львовской области[614].

Одновременно появилась история с врачом родильного отделения Мукачевской горбольницы Ильей Анисимовым[615]. Последний, как отмечалось в справке МГБ о наличии на него «компрматериалов», «усиленно болтал, что Ромжа «погиб» в результате «нападения» и «убийства»[616].

Ситуация вокруг гибели изучалась и через агентуру МГБ в среде священнослужителей УГКЦ. В этом отношении интересно сообщение 12 марта 1948 г. источника «Ивана Смутного» (священника-униата). Последний трижды виделся с прелат-каноником Хирой, услышав от него такой рассказ. Священник Иван Сокол подозревался в сотрудничестве с венгерскими оккупантами и, возмутившись ложными, по его мнению, наветами, отправился в Москву искать справедливости как «бывший партизан». Якобы по пути следования, во Львове, ему сообщили о пребывании в Москве группы «монахов из Франции» при посольстве этой страны. Попав к ним, получив радушний прием и обеспечение (вплоть до обратного авиабилета), сообщал «Смутный», Сокол не только дал французам информацию о тяжелом положении католичества в регионе, но и коснулся гибели Ромжи. Дело в том, продолжал агент, что Сокол – один из реальных свидетелей аварии на дороге. Он находился в 100 м от места происшествия и «в качестве убийц и грабителей опознал работников МГБ» (последние два слова в документе вписаны от руки в машинописный прочерк). По словам Хиры, на месте Сокола «другой нормальный священник за такую миссию вряд ли бы взялся» («Смутный» считал, что поездка в Москву была предпринята И. Соколом намеренно и якобы своевольно, вопреки «запрету» священноначалия, а на самом деле – по поручению противников воссоединения с РПЦ)[617].

Представляет интерес и сообщение источника «Чарского» (23 марта 1948 г.). Агент навестил священника Даниила Бачинского[618], ехавшего вместе с Ромжей в тот злополучный день. Отец Даниил и на тот момент ходил с костылем, продолжая лечить травмированную ногу. На вопрос агента ответил, что не может судить, было это убийство или случайное ДТП, ведь сам после удара потерял сознание, не помнил, как его доставили в больницу, и около месяца пребывал в беспамятстве[619].

Резонанс по поводу гибели Т. Ромжи отслеживался и зарубежными резидентурами внешней разведки МГБ УССР. Как сообщалось в записке 1-го отдела 1-го Управления МГБ УССР от 27 января 1948 г., в декабре 1947 г. агент «Радист» дал информацию «по поводу слухов, циркулирующих вокруг смерти Мукачевского греко-католического епископа Ромжи. Как сообщил источнику некий доктор Парканий, Ромжа ехал на освящение храма, повозку сбил грузовик, а следовавшая за ним другая машина остановилась, чтобы проконтролировать состояние жертв. Некий Степан Ковач в ноябре 1947 г. рассказывал агенту, что епископ направлялся из Мукачево в Ужгород, и близ села Ракошин на него наскочила машина. Самому Ковачу об этом поведал нотариус села Вышний Рыбник Эней. Энею же об этом сообщили контрабандисты, а контрабандистам рассказал один из ехавших с Ромжей священников – о. Даниил Бачинский, упавший в придорожную канаву. В этих свидетельствах нет упоминаний о добивании пострадавших в ДТП. Закордонный агент «Ян Гус» (Словакия) также сообщал об упорных слухах об «убийстве большевиками» закарпатского архиерея[620].

Ликвидация в плановом порядке

14 января 1948 г. министр госбезопасности УССР С. Савченко[621] утвердил «План агентурно-оперативных мероприятий по ликвидации Униатской греко-католической церкви в Закарпатской области УССР». «Униатская греко-католическая церковь, – отмечалось в преамбуле, – являлась политической комбинацией иезуитов и австро-венгерских феодалов, на протяжении всей своей истории была орудием полонизации и мадьяризации русско-украинского населения Закарпатской Украины и последнюю четверть века – средством борьбы против Советского Союза и коммунистических идей», использовалась разведкой и контрразведкой оккупантов в «качестве агентуры». УГКЦ Закарпатья трактовалась как «массовая иностранная резидентура на нашей территории», канал влияния Ватикана на население и «база иностранных разведок»[622].