– Как разрушат, так и восстановят. Но фундамент менять не станут. Рисуй.

Они поднялись на вершину скалы, мрачный дак провел их внутрь каменной пятибашенной крепости и не протестовал, когда римляне поднялись наверх, на одну из башен. Адриан долго смотрел вниз на юго-запад. Там буквой V сходились вершины двух хребтов, замыкая природный треугольник, внутри которого располагалась долина. На западе, подожженные, дымили наблюдательные башни.

– Здесь Децебал поджидал Траяна, – сказал Адриан. – Если бы наш человек не предупредил императора, еще неведомо, кому досталась бы победа. Зарисуй эти хребты, Приск…

– Ну а хребты зачем?

– Думаю, эти горные пики точно никто разрушать не будет, – улыбнулся Адриан.

Он смотрел, как скользят синие тени облаков по зеленым склонам.

В этот момент Адриан позавидовал Децебалу – великое счастье владеть этим удивительным царством. Что бы он сделал, будь повелителем дакийских земель? Сейчас, после опасного поражения он бы постарался сберечь людей, спрятать золото, найти сильных союзников и… убить Траяна. А потом с помощью золота стравить наследников принцепса, чтобы несколько лет соперники рвали друг другу горло и ослабляли Рим. Наверняка и Децебал все это готовит и планирует: глупо было бы думать, что дакийский царь наивнее Адриана. Но у Адриана перед Децебалом одно преимущество: он молод, он может ждать не годами – десятилетиями, а выдержка в политических играх порой важнее всего. Децебал не сможет ждать десять лет. Значит, дакийское царство в конце концов достанется Адриану. И он подарит его новому царю – племяннику Децебала, который сейчас воспитывается в Риме. Подарит в обмен на вечную дружбу.

Адриан улыбнулся. Он знал, что еще вернется сюда.

И вернется очень скоро.

Осень 855 года[177] от основания Рима. Виминаций

Осенью в Виминации было не протолкнуться от военного люда. Траян на следующий год непременно справит триумф. Но счастливчиков, кому доведется пройти Священной дорогой столицы, будет немного. А большинство награждали здесь, на берегах Данубия, – кому наконечник серебряного копья, кому набор фалер,[178]кому – римское гражданство. Победителям придется довольствоваться небольшими донативами да теми празднествами, что устроит император в провинции. На равнине за городом соорудили огромный временный амфитеатр. С ближайших провинций уже съезжалась охочая до развлечений публика. Как воевать – их было не дозваться, а тут пожаловали – многие приехали из Сирмия и Аквилеи, кое-кто притащился из самого Рима с заранее сочиненной поэмой о победе Траяновой. В объявлениях, что писали на стенах домов в Виминации, говорилось, что в качестве гладиаторов на арену выйдут пленные даки, взятые с оружием, и римские перебежчики, из тех, кто ушел к Децебалу не по договору, а сам по себе. Не говорилось в надписях только, что таких предателей выдали на удивление мало. Все подозревали, что Децебал укрыл своих специалистов где-то на севере или востоке царства, куда римляне так и не добрались.

* * *

Разведчиков из «славного контуберния» Адриан вызвал к себе.

– Знаешь новость? – спросил Адриан у Приска. – Не знаешь, конечно, раз ходишь будто в воду опущенный. Так вот: тебя производят в центурионы. За твои заслуги во время взятия Костешти и Блидару тебе пожаловали звание центуриона.

Приск в самом деле был не особенно весел – с той поры, как Нонний опять ускользнул от него на поле битвы. Ну что за человек! Всякий раз становится поперек пути. Он просто неуничтожим.

«Теперь я вроде как равен Ноннию…» – отметил про себя Приск.

– Завтра Траян лично сообщит тебе о награде, – сказал Адриан. – Ты счастлив, Гай?

– Для полного счастья мне не хватает одного… Убить Нонния.

– Я и не знал, что ты так кровожаден.

– Не могу дышать одним воздухом вместе с этим человеком…

– Примерно так, видимо, рассуждал и Нерон. Людей, рядом с которыми ему было трудно дышать, набралось очень много. Они мешали принцепсу Нерону хорошо петь… Фламма, подойди-ка сюда… Останься. Я должен вернуть тебе последний свиток. И поговорим еще немного о Сципионе.

– О чем именно?

– Об устроенных Сципионом играх.

* * *

– Гай! – Приск поначалу не поверил, что слышит этот голос.

– Гай…

Кориолла кинулась к нему, протискиваясь через толпу. Обняла, прижалась. Едва не выбила из рук Приска новый шлем с поперечным алым гребнем: денег хватило только на шлем: отложенные на дорогое оружие средства остались в Эске.

– Я видела Куку. Он сказал, что ты теперь центурион. Почему же на тебе по-прежнему доспехи легионера?

– Еще не купил новые. Только новый шлем. Видишь? – Он тряхнул новеньким гребнем перед носом Кориоллы. – Где ты остановилась?

– Еще нигде…

Она кивнула куда-то за спину, и Гай увидел старого раба Прима с солидным узлом за плечами.

– Я не могла дожидаться в канабе, так хотелось тебя увидеть.

– Насколько я понимаю, тебе будет очень трудно снять в Виминации комнату. Ничего… я знаю, куда тебя пристроить.

– Куда? В казарму?

– Смеешься?

Приск ухватил девушку за руку и провел к небольшому домику, зажатому между двумя инсулами. Поднялся по лестнице на второй этаж и постучал. Не дожидаясь ответа, вошел. Грек Филон сидел на полу и выводил углем прямо на полу какой-то очередной чертеж.

– Ты говорил, что здесь есть еще одна комната, и ее можно снять, – сказал Приск.

– А? Что? – Грек на миг оторвался от чертежа. – Да, можешь снять. Дверь с замком, рама в окне есть…

Он принялся что-то спешно писать на восковых табличках.

– Что он делает? – шепотом спросила Кориолла.

– Прошел слух, что Адриан хочет построить каменный мост через Данубий. Филон делает проект. Хочет представить императору.

Комнатка была в самом деле крошечной. Одна кровать, не слишком широкая. Из мебели – больше ничего.

– Не слишком шикарно, – заметил Приск. – Но есть кровать… Что нам еще надо?

– Ты останешься на ночь? – Кориолла обвила его шею руками.

– На ночь? Нет… мне надо вернуться в лагерь. И ты постарайся не ходить по городу одна.

– Я с Примом.

– Даже с Примом. Нонний здесь. К сожалению, не погиб во время кампании.

– Неужели мы всю жизнь будем враждовать с этим сумасшедшим?