Пятно принимало постепенно внешний вид большого военного корабля, палуба которого разделялась на две части. Впереди стояла очень высокая мачта. «Мы уничтожим его!» – подумал я. Так как мы видели врага в двух плоскостях, было менее вероятным, что он подойдет к нам перпендикулярно, и уже было возможно определить тип корабля. Я оценил высоту мачты примерно в 25 метрах. Это был линкор или тяжелый крейсер. Удаление было более 4000 метров. Я рассчитывал дистанцию для пуска – 2000 метров – и угол упреждения – 45° по правому борту. Один из акустических приборов указывал на достаточно высокую скорость. Прежде всего я сравнил все данные, они не подтверждали увиденное в перископе, и я остановился на 20 узлах. Я так был занят расчетами для обычных торпед, что не отдал команду к подготовке к старту кайтов, их пилоты прибыли ко мне, чтобы получить указания. Так как было полнолуние, они имели небольшие шансы на успех. Поэтому я решил использовать их лишь в том случае, если не добьюсь результата обычными торпедами.

Луна стояла в небе за нами так, что корабль противника был виден очень отчетливо. На палубе были видны две башни на корме и большая боевая мачта. Я счел, что это был линкор типа Idahoe. Экипаж с нетерпением ждал приказа на пуск торпед. Но все сохраняли полное спокойствие. В таких обстоятельствах глаза командира – глаза лодки, ее уши – это акустические приборы. Экипаж не знал, что происходит за бортом, он мог только ожидать приказа. Пилоты кайтов беспрерывно задавали вопросы: «Где находится противник? Почему нет команды на старт?» Момент атаки приближался. Я изменил настройки системы наведения: угол пуска 60° правый борт, дистанция 1500 метров. Наконец, я решительно скомандовал: «Внимание!.. Пуск!» Торпеды были выпущены с интервалом 2 секунды, затем я получил доклад от расчета носовых торпедных аппаратов: «Все торпеды вышли, идут к цели». Шесть торпед, разделенных на два залпа по три, направлялись к кораблю противника. Я быстро осмотрел горизонт вокруг, однако ничего, кроме этого корабля, не обнаружил. Я направлял лодку параллельным курсом к цели, и мы в тревоге ожидали. На правом борту вражеского корабля взметнулись водяные столбы: один на высоте передней мачты, другой – на уровне артиллерийской башни, расположенной на корме. За ними вырвалось ярко-красное пламя. Третий столб пламени вырвался у башни № 2, он, казалось, окутал дымом весь корабль. «Попадание!.. Попадание!..» – кричал я при каждом взрыве, в то время как мой экипаж танцевал от радости. По-прежнему ничего другого в перископ не наблюдалось. Машины линкора остановились, но он еще шел по инерции. Я поднял перископ и разрешил своим подчиненным по очереди посмотреть на это зрелище. Скоро мы услышали звук значительно более сильного взрыва. Еще три последовали с незначительным интервалом, затем еще шесть. Экипаж, не зная причин взрывов, стал роптать: «Глубинные бомбы!», я, однако, успокоил их, заявив, что корабль противника уничтожен, а других кораблей поблизости не было. Далее я наблюдал за пожаром на корабле, однако он все еще не тонул. Я думал о том, чтобы повторить залп, в то время как пилоты кайтов просили: «Если он не затонет, пошлите нас!» Несмотря на темноту, корабль представлял собой удобную мишень, но что произойдет, если он затонет раньше, чем пилоты смогут добраться до него? Если торпеды будут выпущены, их уже не вернешь. Было бы жаль расходовать их таким образом. Я хотел немного выждать, однако мне доложили, что противник использует систему определения местоположения. Мне было очевидно, что скоро нас обнаружат, поэтому принял решение уйти на глубину и перезарядить аппараты…

Прошел один час, и я был уверен, что корабль затонул…»

Таким образом, Indianopolis (командир Чарльз Б. Маквэй) был уничтожен I-58 незадолго до конца войны, находясь на пути к своей эскадре, пересекая море у фарватера Лейте, в районе Филиппин. На борту находилось 1199 человек, но только около 800 смогли спастись на плотах. О гибели крейсера официальные власти ничего не сообщили. На доклад пилота одного из самолетов американской армии, который видел пуски сигнальных ракет с плотов Маквэя, не обратили внимание. Радиограмму командира I-58 о потоплении крейсера, отправленную в Токио, списали на страсть японцев к преувеличению. Наконец, оставшиеся в живых были обнаружены самолетом военно-морской авиации через 84 часа после трагедии. В итоге удалось спасти только 316 моряков.

Хасимото продолжил боевой поход после такого успеха. Пилоты кайтов были безутешны от того, что не они потопили большой американский корабль. Хасимото снова направил свою лодку на север и 15 августа отдал им приказ атаковать конвой противника. Были выпущены четыре кайты, которые после этого исчезли навсегда. Вечером командир I-58 получил известие, которое потрясало его, император объявил об окончании войны. «Я был полностью уничтожен, – пишет Хасимото. – Я решил не говорить ничего экипажу до тех пор, пока мы находимся в боевом походе, я не желал терпеть разброд. 17 августа мы вошли на территорию базы, прозвучала команда: «Свистать всех наверх!»

На палубе я огласил сквозь слезы послание императора о капитуляции. Далее, не сказав ни слова, я спустился по трапу на пирс и отправился в штаб доложить о подвигах наших храбрых пилотов кайтов. Ни один из них не остался в живых, чтобы разделить с нами позор поражения».

Как стало известно позднее, Indianopolis транспортировал значительную часть атомной бомбы, которую США планировали применить 6 августа в Хиросиме. Летчики B-29, которые сбросили бомбу, написали на ее корпусе: «На память о погибших на Indianopolis».

Хасимото узнал эти подробности позже, когда он прочитал название потопленного им крейсера в одном из американских журналов.

Основные причины поражения немецких и японских подводных лодок можно сформулировать в нескольких пунктах. Некоторые из них относятся к военно-морским силам обоих государств.

Чувство превосходства всегда опасно, особенно если оно появляется вместе с недооценкой противника.

Кто подготавливает войну и определяет дату ее начала, обладает на этот период превосходством в количественном составе, уровне подготовки солдат и оснащенности боевой техникой. Если он не добивается в течение нескольких следующих после начала боевых действий недель и месяцев решающей победы, то он теряет свое преимущество. Немцам и японцам не удалось закончить войну быстро и победоносно.

Потери немцев и японцев в надводном и подводном флотах стали особенно заметны в один и тот же период времени – в мае и июне 1943 года. Перелом в ситуации произошел не только вследствие массового применения новой боевой техники (специально предназначенные для обороны от подводных лодок надводные корабли, фрегаты и конвойные авианосцы, оснащенные мощным вооружением, ракетами, создание групп поддержки), но и новых разработок – электронных устройств. Немецкие подводные лодки, пожалуй, были самыми лучшими в мире, однако их электронное оснащение, как и у японцев, отставало от разработок союзников. Решающим фактором стало наличие радиолокатора. «Хороший радиолокатор лучше, чем 100 подводных лодок», – говорил командир Хасимото.

«Созданная двумя самыми сильными морскими державами мира надводная и противовоздушная оборона была подавлена, прежде всего, благодаря радиолокатору», – пишет Дёниц, который, как никто другой, чувствовал, что наука сильно влияет на ход ведения боевых действий, а в будущем будет влиять еще сильнее.