– Вы должны понимать, что я с раннего детства был той силой, с которой приходилось считаться, – сказал Хаузен. – То, что сделал мой отец, вызвало во мне бунт. У меня до сих пор стоит в ушах, как он звал меня присоединиться к ним, как будто это было какое-то карнавальное действо, которое я не должен пропустить. Я до сих пор слышу стоны юноши, удары нападавших, шварканье их обуви по мостовой, когда они кругами ходили вокруг него. Это было омерзительно. Моя мама любила отца и той же ночью отослала меня подальше, чтобы мы не порешили друг друга. Я уехал к кузену в Берлин.

Находясь в Берлине, я организовал антифашистскую группу. Когда мне исполнилось шестнадцать, у меня появилась собственная программа на радио, а месяцем позже и полицейская охрана. Одной из причин, почему я уехал из страны и отправился в Сорбонну, было избежать расправы. Я всегда был искренен в своих убеждениях. – Он испепелил взглядом Байона. – Вы понимаете – всегда.

– А как насчет Жирара? – спросил Худ.

– В основном это то, что я вам уже рассказывал, – сказал Хаузен. – Жирар был богатым испорченным юношей, который узнал обо мне от моего отца и, как мне думается, видел во мне своего рода вызов. “Белым волкам” не удалось остановить меня с помощью угроз. Жирар хотел остановить меня методом убеждения, воздействуя на мой разум. В ту ночь, когда он убивал этих девушек, он пытался мне доказать, что законы – только для трусливых овец. Даже после того, как мы оттуда сбежали, он убеждал меня, что люди, которые изменяют мир, устанавливают собственные законы и заставляют других жить по этим правилам.

Хаузен уставился себе под ноги. Худ бросил взгляд на Байона. Француз пылал от гнева.

– Вы были замешаны в этих убийствах, – заговорил полковник, – но так ничего и не предприняли, только сбежали и спрятались. На чьей вы стороне, герр Хаузен?

– Я был не прав, – ответил немец, – и с тех пор за это расплачиваюсь. Я отдал бы все на свете, лишь бы вернуться в тот вечер и выдать Жирара. Но тогда я этого не сделал. Я был напуган, сбит с толку, и я убежал. И стал искупать свои грехи, месье Байон. Ежедневно и днем и ночью я искупаю свои грехи.

– Расскажите, чем кончилось с отцом, – перебил его Худ.

– После того вечера, когда они напали на еврейского юношу, я встречался с отцом еще дважды, – ответил Хаузен. – Первый раз это было в поместье Дюпре, когда мы сбежали туда с Жираром. Он убеждал меня присоединиться к их движению и говорил, что для меня это единственный способ спасти себя. После того, как я отказался, он назвал меня предателем. Второй раз я его видел в ту ночь, когда он умер. Я отправился к нему домой в Бонн, и с последним вздохом он снова обозвал меня предателем. Даже у смертного одра я не дал ему своего согласия, которого он так желал. Моя мать была рядом. Если хотите, вы можете связаться с ней по телефону, мистер Худ, и получить от нее подтверждение.

Байон посмотрел на Худа, который не отводил взгляда от Хаузена. У Пола возникло такое же ощущение, как и в самолете. Ему хотелось верить в искренность этого человека, но под угрозой находились жизни людей, и несмотря на все то, что сказал им здесь Хаузен, тень сомнения все же оставалась.

Худ достал из кармана трубку и набрал номер. На другом конце ответил Джон Бенн.

– Джон, – обратился к нему Худ, – я хотел бы узнать, когда умер Максимиллиан Хаузен?

– Наш негаданный нацист? На это уйдет минута-другая. Вы подождете?

– Да, я жду, – подтвердил Худ.

Бенн перевел аппарат в режим ожидания.

– Извините, – обратился Худ к Хаузену, – но ради Мэтта и Нэнси я обязан это сделать.

– Я поступил бы точно так же, – заверил его Хаузен. – И повторяю вам снова, что презираю и Жирара Доминика, и “Новых якобинцев”, и неонацистов, и все, что с ними связано. Если бы это извело нацизм как таковой, я не пожалел бы и собственного отца.

– Вам пришлось делать сложный выбор, – заметил Худ.

– Да, пришлось, – согласился Хаузен. – Видите ли, Жирар ошибался, только трусы поступают не по закону. На линии снова появился Джон Бенн.

– Пол? Хаузен-старший умер без месяца два года назад. В боннской газете был небольшой некролог: бывший летчик “люфтваффе”, личный пилот и тому подобное.

– Спасибо, – поблагодарил его Худ. – Огромное спасибо. Он отключил трубку.

– Еще раз, герр Хаузен, прошу меня извинить.

– Еще раз, мистер Худ, – сказал Хаузен, – вам нет нужды…

– Пол!

Худ с Хаузеном посмотрели на Столла. Байон уже бежал в его сторону.

– Что-то получилось? – спросил Худ, последовав за полковником.

– “Фигняция”, – ответил Столл. – Я хочу сказать, как бы я ни тыкался и ни мыкался, моя машина не настолько быстрая, чтобы выполнить анализ раньше 2010-го года. Я уже было собирался просить помощи у Оперативного центра, но Нэнси придумала кое-что получше.

Нэнси встала и начала объяснять Байону:

– В других играх “Демэн” вы можете перейти на другой уровень сложности, нажав на “паузу”, а затем на стрелки на клавиатуре в определенной последовательности: вниз, вверх, вверх, вниз, влево, вправо, влево, вправо.

– И?

– И мы уже на втором уровне этой игры, – объяснила она, – не доиграв до конца по первому.

– Неужели Доминик действительно до такой степени глуп, что вставит те же самые коды перехода в одну из расистских игр? – спросил Худ.

– В том-то все и дело, – ответила Нэнси. – Они уже заложены в программу. Их не надо вставлять, их надо убрать. На каком-то этапе изготовления кто-то просто забыл их стереть.

Байон стоял, выпрямившись во весь рост, и смотрел в сторону фабрики.

– Как вам это нравится? – спросил Худ у полковника. – Вам этого достаточно?

Байон сорвал с пояса радиотелефон. Он посмотрел на Мэтта.

– Вы сохранили игру в вашем компьютере? – спросил полковник.

– Переход с первого уровня на второй был скопирован и занесен в память.

Байон включил рацию и поднес ее ко рту.

– Сержант Маре? – уточнил он. – Aliens! «Давайте! (франц.).».

Четверг, 22 часа 12 минут, Вунсторф, Германия

Напав на сидевшего в кресле Боба Херберта, Манфред направил нож сверху вниз.

Для всякого, кто стоит на собственных ногах, отразить нападение с ножом относительно просто. Вы используете свое предплечье, как палку. Вы выставляете его вниз или вверх и перехватываете им предплечье противника. Затем вы совершаете этой “палкой” вращательное движение, чтобы изменить направление удара вверх и от себя, внутрь и от себя или вниз и от себя. Одновременно вы делаете шаг в сторону. Это дает вам возможность приготовиться к следующему удару или выпаду противника. Или, что еще лучше, поскольку вы отвели чужое предплечье в сторону и раскрыли соперника, у вас есть хорошая возможность нанести приличный ответный удар.