* * *

На этих страницах Марджори Миллет уже появлялась в последний раз, теперь настал черед Регины Тернбул.

Мы с Региной обедаем в «Четырех временах года». Я заказал мартини «Бомбей Сапфир» и курицу под винным соусом и веду себя так, словно каждый день бываю здесь. (Еще вчера я обедал в кофейне сэндвичем с тунцом и плавленым сыром, запивая его вином «Доктор Пеппер».) Изящная Террористка выглядит на миллион баксов, и, если в ее прическе найдется хоть один не на свое место уложенный волосок, я готов вылизать ее тарелку. (Возможно, что мне придется это сделать в любом случае.)

— Для тебя это было длинное загадочное путешествие, не так ли, Зак?

— Пожалуй, да.

На мне еще держится пляжный загар, но кожа на носу и лбу начинает облезать. Возможно, я выгляжу своим человеком в мире этих пышных декораций. Но мне кажется, что помощник официанта вычислил во мне одного из тех, чье место на кухне, на мойке посуды.

— Ты начинал… Кстати, напомни, где это было?

— Я начинал в «Хиэ».

— А где ты работал потом?

— В «Зест». А затем в «Ит». И вот я здесь — из грязи в князи.

Мы посмеиваемся, смакуя напитки. На ней наряд от Тома Коллинза, блеск ожерелья колет мне глаза.

Я замечаю знакомое лицо: Итан Колей, весь в белом, сидит с двумя мужчинами недалеко от нас. Официант подкатывает к его столику серебристо-золотистую тележку, роняет на горелку спичку, и взрывается небольшой шар пламени.

— В первый раз, когда я тебя увидела, Захарий, — говорит мне Регана с улыбкой, которой она одаривает далеко не каждого, — я подумала: «Этот мальчик далеко пойдет».

Может быть, Регина меня путает с кем-то? Возможно, с Марком Ларкином?

Но какое это имеет значение?

Я переделал кабинет — свой кабинет — до основания. Довольно мрачного аскетизма дубовых панелей. Это не закоснелый британский клуб джентльменов, это офис человека, который редактирует яркий, очень популярный, развлекательный журнал. Стены окрашены свежей блестящей белой краской, пол выложен плитами черного мрамора, в котором каждый заходящий ко мне может увидеть свое отражение. Нет и в помине никакого стола в виде наковальни, выглядящего так, словно он служил какой-нибудь сельской учительнице в тридцатых годах — у меня стол из хрома и стекла, инкрустированный серебром и золотом, и кресла, которые скрипят от восторга, когда опускаешься в них.

И я переставил мебель так, чтобы, сидя за столом, можно было видеть коридор… чтобы держать в поле зрения своих работников: Тодда Берстина и Айви Купер. Они сидят в десятке метров от меня и всего в метре друг от друга. Айви выглядит великолепно, отлично работает, она подходит на это место: у нее острый, как бритва, ум, она подает хорошие идеи, но каждый раз, когда я думаю о ней дольше десяти секунд, то испытываю болезненный укол сожаления.

Они усердно трудятся на меня.

Посылают ли они друг другу сообщения? Иногда я слышу их смех, граничащий с истерическим хохотом… иногда у меня возникает желание выйти, спросить, в чем причина, и посмеяться вместе с ними. Но порой мне хочется задушить их за то, что они позволяют себе быть такими счастливыми.

Они, наверное, презирают меня.

Дважды Айви припирала меня к стенке вопросом: «Так что это был за крючок в тот день?»

Я сделал это. Я вытащил свой счастливый билет.

Мои «Ролодексы» пухнут день ото дня: я ворую имена и номера телефонов из «Ролодексов» Регины при случае. Я словно кормлю ненасытного льва кусками сырого мяса. Теперь, когда я перебираю карточки, вместо поставщиков пиццы мне все больше попадаются директора, модели, сенаторы.

Конечно, это не угловой кабинет, но он достаточно большой, и я полон решимости переехать однажды в угловой кабинет.

Когда-нибудь солнечным утро я подниму жалюзи и буду очарован открывающимся видом: камень, стекло, сталь и небо. Солнечный свет заливает все желтыми и белыми всполохами. Остальные здания кажутся абсолютно пустыми, нет и тени движения ни за одним из миллионов окон. Столбы стали и камня устремлены в небо, подкрашенные в красный цвет солнцем… свет отражается от стекол — это лабиринт сверкающих зеркал. Над Куинсом и Бруклином медленно растворяются длинные густые облака дыма. Мосты зажигаются сернисто-желтыми и платиново-белыми цветами. Здание Крайслер-билдинга красное, словно тлеющий уголек, а хромированные головы орлов смотрят по сторонам яростными и горящими взглядами.

Весь город в огне.

Я сделал это. Сукин сын, я сделал это.

Роман Тэда Хеллера «Офисные крысы» — это книга, в которой каждый второй с изумлением узнает самого себя, своего начальника, своих друзей, своих любимых и, конечно же, свой родной офис. Хорошо, пусть не каждый второй работает в глянцевом журнале, как Захарий Пост, и не у каждого есть две подружки сразу, причем одна из них дочь адвоката, а вторая — английская аристократка, но ведь мелкие офисные интриги знакомы всем? Или вы никогда ничего не привирали в своем маленьком убогом CV и никогда — никогда-никогда? — не мечтали столкнуть более удачливого соперника с карьерной лестницы, причем желательно с летальным исходом?..

Если ты не можешь сделать так, чтобы твой лучший друг убил твоего злейшего врага, какая польза тогда от друзей?