– Когда я был в твоем возрасте, люди говорили, что я всегда или ем, или сплю и, кроме как в этих занятиях, никогда ничего не добьюсь, – сказал Вильгельм.

– Они явно ошибались, господин, – тактично ответила Изабель.

Он рассмеялся.

– Нет, насчет еды и сна они были правы, и я собираюсь наслаждаться и тем, и другим, пока могу. А насчет того, что я ничего не добьюсь… Я слышал разные мнения и пришел к выводу, что лишь немногие из них имеют значение, за исключением моего собственного.

– А мое – одно из немногих, господин? – спросила она, осмелев от крепкого вина, которое они пили.

Он кивнул с серьезным видом.

– Определенно, поскольку благодаря браку с тобой я получил свою награду. Королева Алиенора сказала, что мне следует с тобой советоваться по всем вопросам и помнить, что все, что у меня есть, – твое.

– Готова поспорить: ее мнение тоже входит в разряд нескольких, – сказала Изабель, касаясь золотой броши с сапфирам на платье – одного из подарков Алиеноры.

– Да, – тихо подтвердил он. – Я ценю и уважаю королеву Алиенору больше, чем почти всех знакомых мужчин… Но ее совет по поводу брака только подтвердил мои собственные мысли. Ты мне слишком нужна, чтобы не обращать внимания на твои желания.

Изабель снова сделала глоток из кубка. Конечно, она ему нужна, потому что без нее он никто – по крайней мере, до тех пор пока она не родит их общего наследника. Если ей удастся стать для него незаменимой, то ее мнения будут играть роль сами по себе, и Вильгельм станет советоваться с ней не только из соображений дипломатии.

* * *

Всю следующую неделю он жил так, как и сказал: поздно вставал, никуда не торопясь: с удовольствием и неторопливо ел. Он напоминал самого большого, сонного льва в Тауэре. Изабель тоже любила поспать, но у Вильгельма, казалось, врожденная способность к этому и бесконечные возможности, которые значительно превосходили се собственные. Если бы она не слышала рассказов о его подвигах, некоторые из которых стали легендарными, то поверила бы в его ранние прозвища Обжора и Соня. В те немногие часы, когда Вильгельм не спал и не ел, он с удовольствием гулял по прекрасному саду в Стоуке, вдыхал аромат цветов, слушал, как бард поет ирландские песни, и сам тоже пел. У него оказался прекрасный голос. Ои играл с ней в шахматы и смеялся, когда она выигрывала. Он рассказывал ей о турнирах и свой молодости, но редко касался важных вещей. Создавалось впечатление, что он избегает серьезных разговоров, и Изабель начала задумываться, за кого вышла замуж и не был ли прав де Гланвиль. Он рассказывал о Вильгельме Маршале всегда с кислой миной, так, может, его слова о легкомысленной натуре – правда?

Однако постепенно, по мере того как нога заживала, Маршал становился более деятельным. Однажды утром Изабель проснулась и обнаружила, что его часть кровати пуста. Мужа не оказалось в комнате, а его одежда исчезла с сундука.

– Уехал кататься верхом, – сообщила служанка, когда Изабель спросила о муже.

Она заметила, что больше никаких выделений на подкладных не осталось. Это означало, что теперь можно выполнять супружеские обязанности, не вызывая Божьего гнева. Изабель не знала, как сообщить Вильгельму эту новость и не показаться нескромной. Возможно, он сам спросит ее, или просто у него возникнут предположения, поскольку время-то идет.

В зале, на столе, расположенном на возвышении, осталось много крошек и капли меда – следов съеденного завтрака. Оруженосцев нигде не было видно. Изабель поспешно перекусила и отправилась на улицу, за ней следовала служанка. День обещал быть жарким, но сейчас, утром, в свежем воздухе пахло росой. Изабель услышала громкие мужские голоса и пошла на их звук. Вскоре она оказалась на огороженном участке за конюшнями и остановилась.

Ее муж занимался тренировкой боевого коня. Изабель поразилась при виде сложных маневров, выполняемых всадником и животным. То, что она увидела, показалось ей просто чудом. Вильгельм легко касался коня пяткой, давал приказ рукой – и конь поворачивался, менял ведущую ногу, останавливался, отступал назад, делал круговой поворот на месте. Вильгельм с конем казались единым целым. Изабель знала, что он хороший наездник, но до этой минуты не представляла себе истинного уровня его мастерства. Видимо, он обучал оруженосцев различным способам управления животным, потому что юноши тоже сидели в седлах. Потом он стал показывать самые простые шаги, чтобы юноши могли их повторить. Изабель смотрела как зачарованная. Делая поворот, Вильгельм заметил ее и, сказав что-то оруженосцам, поскакал рысью к ней.

– Вы сегодня рано встали, господин, – сказала Изабель с улыбкой.

Он тоже улыбнулся.

– Для разнообразия я решил сегодня не залеживаться.

– Как ваша нога?

Он провел рукой по бедру.

– Лучше. Все еще случаются приступы резкой боли, но, возможно, это старость напоминает о себе, – последнюю фразу он произнес с улыбкой. – День прекрасный. Хочешь покататься верхом, а потом устроить пикник в лесу?

– С удовольствием, – Изабель прикрыла глаза ладонью. – Я и не знала, насколько вы опытный наездник.

Вильгельм слегка склонил голову.

– Я уже давно не тренировался, – сказал он, – и немного утратил навыки со времени участия в турнирах. – Он шлепнул рукой боевого коня по золотистой шее. – К счастью, Византин ничего не забыл, и пройдет еще какое-то время, прежде чем мои оруженосцы смогут бросить нам вызов.

Он подмигнул Джеку и Жану.

Изабель вернулась в дом, чтобы переодеться. Вильгельм пересел с боевого коня на черную верховую лошадь. К седлу была прицеплена плетеная корзина с двумя флягами с вином. Оруженосцы сопровождали их, но держались на некотором расстоянии. Судя по тому, как юноши сидели на лошадях – с гордо поднятыми головами, распрямив плечи, – Изабель поняла, что они представляют себя серьезными рыцарями на вылазке, и улыбнулась. Она подумала, не стоит ли ей вздернуть подбородок и попытаться выглядеть властной, надменной и высокомерной дамой благородного происхождения, но, поскольку смотреть на нее было некому, за исключением мужа и оруженосцев, это показалось глупым.

– Прости, если я пока был для тебя скучным спутником, – сказал Вильгельм, когда они ехали вдоль края поля. Потом они свернули в лес. Лучи солнца пятнами проникали сквозь кроны деревьев. – В твоем возрасте я бы не обрадовался, если бы меня похоронили в глуши с мужем, который спит большую часть времени.

– Это правда, что вы много спите, – сказала она, рассудительно нахмурившись. – Но моя мама всегда говорила, что сон хорошо помогает в лечении, а я думаю, что вам он требовался.

– Гораздо больше, чем ты думаешь, – тихо произнес он.

Изабель быстро взглянула на мужа, но он смотрел вперед на тропу.

– Я думаю, что знаю, – сказала девушка. – О-о, не детали. – быстро добавила она, когда Вильгельм удивленно посмотрел на нее. – Но вы отказываетесь говорить о делах – значит, эти темы слишком болезненные, и вы предпочитаете их не касаться. Вы говорите о незначительных, часто смешных вещах, считая, что таким образом развлечете молодую жену… Они меня на самом деле развлекают, но я не могу быть вашей женой, не зная большего.