– Ты идешь с нами, – бесстрастно сказал один из воинов.

– Где мой муж? Что происходит?

Я пыталась разглядеть ответ в холодных синих глазах, но те были непроницаемы.

– Идем, – снова повторил мужчина. – Все вопросы задашь Старейшей.

Я молча вскинула подбородок, заставляя себя собраться, и сделала шаг вперед. Всего лишь шаг, но он оказался роковым.

Алайеты быстро переглянулись, взяли меня в кольцо, и в ту же секунду пол под ногами качнулся, все вокруг закружилось, потом появилась яркая вспышка, и я зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела, что стою на берегу озера – того самого, что когда-то виделось мне во сне. Небольшое, идеально круглое, оно плескалось у моих ног, слепило солнечными бликами, шептало что-то и еле слышно, по-стариковски, вздыхало.

– Кэролайн, – долетал до меня журчащий голос. – Иди ко мне… Не бойся.

Я подалась вперед, вгляделась в ярко-синюю гладь и обомлела от ужаса. Джеймс… Мой муж, крестообразно раскинув руки, лежал на воде, в самом центре озера, а над ним хищно парили полупрозрачные фигуры в белых хламидах. Он и сам словно парил, распятый на невидимом кресте, бездыханный и неподвижный. У меня едва сердце не остановилось, когда я увидела его лицо – бледное, бескровное, невыразимо прекрасное и холодное, как алийский мрамор.

– Джеймс!

Я кинулась вперед, но руки тут же охватили невидимые путы, а ноги зажали тяжелые колодки.

– Джеймс!

Я рвалась к мужу, а внутри рвалась на части душа. Она чувствовала, знала, предугадывала будущее, и не могла смириться.

– Сестры и матери! – услышала я громкий, наполненный силой и уверенностью голос, и в тот же миг увидела двенадцать женщин. Тех самых, что присутствовали вчера на Совете.

Они замерли на противоположном берегу и смотрели на Сафиту, застывшую чуть впереди. Ее белые одежды развевались и казались живыми, длинные распущенные волосы спускались до самых пят, раскинутые руки простирались к небу в жесте призыва, а бестелесные тени, такие же, как над озером, кружили над ними, то снижаясь, то взмывая в небеса.

– Мы собрались здесь, чтобы покарать чужака, посягнувшего на нашу святыню, – четко выговаривая каждое слово, произносила свою речь Сафита. – Вора, проникшего к храм и посмевшего прикоснуться к Посоху Силы. Лжеца, утверждающего, что он муж одной из алайя!

Господи… Все-таки случилось именно то, чего я боялась. Пока меня не было, Джеймс пошел в собор и попытался найти Посох… Но где же тогда Торнтон и Авиро? Неужели они отпустили Кейна одного?

Сердце дернулось, и я дернулась вместе с ним, пытаясь сбросить невидимые путы, а лица женщин на секунду подернулись рябью.

– Неправда! – глядя Сафите в глаза, громко крикнула я. – Мой муж не вор! Он всего лишь хотел вернуть свою сущность!

– Этот человек не может быть твоим мужем, – отрезала женщина.

Сейчас она совсем не походила на ту, что запомнилась мне по вчерашнему Совету. В ней больше не было ни капли тепла и света. Немезида. Неподкупная и бесстрастная – вот какой она казалась.

– Он мой муж перед Богом и перед людьми.

Я старалась, чтобы голос звучал твердо, в то время как внутри обмирала от ужаса. Они не сделают этого… Они не убьют Джеймса! Они не посмеют…

– Мы давали клятвы!

Губы произносили слова, но те падали в пустоту, не вызывая никакого отклика. А Джеймс не шевелился. Он все так же неподвижно лежал на воде, и мне начинало казаться, что он мертв, что приговор уже привели в исполнение, что я опоздала.

– Мы с ним едины! – с отчаянием выкрикнула Сафите.

А перед глазами снова появилось давнее видение: бездыханное тело, белое, неподвижное и страшное в своей красоте лицо, свечи, горящие рядом с гробом, мертвенная тишина церкви…

Нет! Нет, этого не случится! Этого просто не может случиться!

Я пристально вглядывалась в неподвижную гладь озера, пытаясь поймать хоть один вздох, хоть одно движение. Джеймс жив, он не умер, нет…

– Перед лицом Великой Матери этот чужестранец тебе никто, – грозно произнесла Сафита, и белые фантомы взяли ее в кольцо, а те, что кружили над моим мужем, опустились, зависнув буквально в нескольких футах от неподвижно лежащего на воде Джеймса. Боже, почему он даже не шелохнется?

Я с мольбой взглянула на женщин, пытаясь хоть в ком-то найти поддержку, но их лица были одинаково суровы и замкнуты. И лишь в одном мелькнуло что-то похожее на сочувствие. Мелькнуло и тут же пропало. Эта была та самая дама, что вчера на Совете смотрела на меня с нескрываемым интересом.

– Смирись, Кэролайн, – строго сказала Сафита. – От тебя ничего не зависит. Этот чужак совершил святотатство и должен умереть.

Она взмахнула рукой, и фигуры в хламидах, что кружили в небе, стали снижаться, и я неожиданно поняла, что как только они окажутся рядом с Джеймсом, тот лишится жизни. И это будет конец. Конец всему…

Внутри плеснулось горячим отчаянием: – «Нет! Не дам. Не позволю! Я не могу его потерять! Только не его…»

Душа разлетелась на мелкие кусочки, освобождая сырую силу, руки скинули невидимые оковы, колодки разбились вдребезги, и я прямо с берега нырнула в синюю чашу.

Мир исчез. Звуки исчезли. Мысли исчезли.

Тело завязло в прозрачной бездне, налилось тяжестью, потянуло ко дну. Я знала, что нужно плыть вперед, к Джеймсу, а вода сопротивлялась и тащила, как на аркане, вниз, в таинственно мерцающую глубину. Все ниже. Все неотвратимее. Мимо проносились мосты, изящные каменные башни, гроты и арки.

«Не сопротивляйся, – услышала внутри журчащий голос. – Отпусти себя».

Отпустить? Ни за что!

Я рванулась, пытаясь освободиться, но вода держала крепко. Она спеленала меня по рукам и ногам и несла сквозь прозрачную толщу, к появившимся внизу аркам. Удивительно похожим на те, что я видела недавно во сне. И камень внизу был точно такой же. Гладкий, с небольшими выемками, напоминающий обломок старинной мраморной колонны. Я коснулась его ладонью, и тело тут же прошило вспышкой боли. Что за чертовщина? Перед глазами все поплыло, закружилось, свернулось кольцами времени, а потом они исчезли, и я увидела Роберта. Мой первый муж стоял рядом и протягивал мне руку. Улыбка, взгляд, выражение лица – все было таким знакомым!

– Бобби?

Я смотрела на Роберта, а перед глазами, в сменяющих друг друга кругах времени, появлялись картинки нашей жизни. Счастливой и беззаботной, наполненной тихими радостями и приятными мелочами, страстными ночами и долгими вечерними разговорами, чтением книг и прогулками… Ко мне снова вернулись молодость и беззаботность, легкость и то особенное состояние счастья, которое заставляет петь по утрам и будить любимого поцелуями.

Роберт глядел на меня серьезно, в его голубых глазах светились чувства – те самые, что делали меня счастливой целых четыре года. Пока не случилось той измены…