— Я ее подруга Вероника, — добавила я.

Кэрол, с силой сжав губы, ничего не ответила. Она — видимо, почувствовав сильное разочарование, — вытащила из лежащей на столе коробки влажную салфетку и принялась стирать макияж. Мне не хотелось бы оказаться на ее месте и испытать подобное разочарование — когда над тобой насмехаются такие шаромыжницы, как я.

— Лаура исчезла. Она ушла сегодня утром из дому. Мне подумалось, что она, возможно, у тебя. Я не придумала никакого другого способа добиться встречи с тобой. Прости меня. Я никакая не журналистка.

Ее взгляд вообще потух, а выражение лица стало еще более мрачным. Она встала и зашагала своими длинными ногами к столу, на котором стояли бутерброды и напитки. Продолжая вытирать лицо, она налила стакан воды, сделала глоток и вернулась ко мне, после чего бросила влажные салфетки в мусорное ведро. К этому моменту она успела прийти в себя и поразмыслить.

— А почему она куда-то исчезла?

Я рассказала ей обо всем, что знала, и обо всем, что видела, не упуская ни единой детали. Она пила воду и слушала меня. Я никогда раньше не видела таких блестящих волос, как у нее. Они казались сделанными из шелка.

— Это внутрисемейные дела, — сказала Кэрол. — Ты не должна в них вмешиваться.

— Я чувствую себя виновной в том, что сейчас происходит.

И тут вдруг до нее дошло.

— Слушай, а ты не та ли девушка, которая утверждает, что она — сестра Лауры?

— Лаура тебе рассказывала обо мне?

Кэрол недовольно поморщилась.

— То, что ты сделала, — очень плохо. Ты запутала ее и вывела из душевного равновесия. Она и сама не знает, что делает. Надеюсь, что с ней не произойдет ничего плохого. В противном случае тебе это будет отнюдь не на пользу.

Кэрол была права. Реалии были таковы, что до моего появления в жизни Лауры ее существование было вполне нормальным и ей ничего не угрожало. Сейчас же — как раз наоборот. И мама на определенном этапе и остановилась потому, что для нее самым важным было благополучие Лауры. Я же шла напролом, как бы срывая зло за то, что в течение почти всей сознательной жизни мне приходилось мириться с присутствием рядом призрака Лауры.

Я подняла рюкзак с пола. Только теперь я почувствовала, какой он тяжелый. Удивительно, как это я сумела с такой тяжестью на спине подняться бегом по лестнице в доме Лауры. Я хотела было извиниться еще раз, но передумала: что толку извиняться, если исправить уже все равно ничего нельзя? Вот если бы сейчас можно было вернуться во времени назад, я, возможно, оставила бы все так, как оно было.

И тут вдруг Кэрол совершенно неожиданно совершила поступок, разогнавший сомнения, которые уже начали меня одолевать: она налила кофе в стаканчик и протянула этот стаканчик мне. Я взяла его, хотя кофе мне не хотелось: я уже выпила один стакан.

— Сахар?

Нет, сахара мне не хотелось, но я чувствовала радость от того, что у меня, возможно, появится союзник в противоборствующем лагере.

— Как только выяснишь что-нибудь, позвони мне. Вот мой номер телефона, — сказала Кэрол, написав какие-то цифры на клочке бумаги. — Я очень переживаю.

Она проводила меня до выхода, отвечая на приветствия людей, которые попадались нам навстречу. Ее здесь очень хорошо знали и уважали, и она отвечала всем с удивительной жизнерадостностью, которая, видимо, имелась у нее про запас как раз для таких случаев. Я еще никогда не находилась так долго рядом с кем-нибудь столь же знаменитым, как Кэрол, если не считать того раза, когда к нам в школу приезжал известный писатель, который нам что-то рассказывал и затем подписал мне свою книгу.

Выяснив, что Лаура находится не у Кэрол, я серьезно задумалась — мне никак не приходило в голову, у кого из тех людей, которых я знала, Лаура могла попросить помощи. Я не знала, к кому следует обратиться, а ведь она наверняка срочно нуждалась в поддержке. «Роковая женщина» еще раньше предупреждала меня, что Лауре уже давно угрожает скрытая опасность. Нужно было только, чтобы кто-то заставил эту опасность выйти из пещеры, в которой она дремала, и этим кем-то стала я. Кусочки пазла перестали занимать свои места… А который сейчас час? Может, еще открыт офис детектива Мартуниса? Мне не оставалось ничего другого, кроме как поймать свободное такси. Я сказала таксисту, что мой отец — тоже таксист и что речь идет о жизни и смерти. Этот таксист, как оказалось, знал моего отца и взял с меня очень мало денег. Четверть часа спустя я уже вошла в офис детектива Мартуниса и увидела, что Мария сидит за своим столом и разговаривает по телефону, но так тихо, что даже стоящие рядом с ней люди ничего бы не услышали.

Она указала мне рукой на серые стулья.

Теперь я находилась в месте, где царили тишина и спокойствие. Я здесь почти никогда не сталкивалась с другими клиентами — как будто в этом офисе имелись потайные двери, через которые можно было незаметно войти и так же незаметно выйти. А еще Мартуниса за его столом за перегородкой тоже никогда не было. Светильник на столе Марии был включен, светильник над стульями — тоже, а светильник на столе Мартуниса — нет. Я взяла с низенького столика один из журналов и принялась листать, не вникая в то, что вижу на страницах. Мария сегодня не теребила волосы — они были собраны в очень красивую прическу, которая показалась мне едва ли не произведением искусства. А вот туфли на серебристых каблуках-шпильках на ней были все те же.

— Привет! — сказала она, подходя ко мне.

Мария не смогла бы остаться незамеченной ни в одном уголке планеты. Она села на второй стул и, повернувшись в мою сторону, слегка наклонилась вперед, чтобы было удобнее со мной разговаривать. Сквозь ее одежду проглядывал лифчик с наполнителем, причем наполнителя в нем, похоже, было немало. Широкая спина, небольшая грудь, огромные руки, решительный взгляд. Рядом с ней я чувствовала себя в полной безопасности.

— Я нашла Лауру, свою предполагаемую сестру, и теперь она удрала из дому. Думаю, ей угрожает опасность. Ты говорила мне, что нужно обращать внимание на детали и что кусочки пазла сами будут занимать свои места, но теперь все полетело вверх тормашками.

Мария на несколько секунд с задумчивым видом уставилась в потолок, как будто что-то вспоминая, а затем снова посмотрела на меня.

— Я только что вернулась со свадьбы и соображаю сейчас хуже, чем обычно.

Я уже собиралась освежить ей память, но она жестом меня остановила.

— Если кусочки пазла не занимают свои места, то это потому, что ты через что-то перескочила, что-то упустила из виду, пошла по ложному следу. — Она провела ладонью мне по лицу, заставляя закрыть глаза. От ее руки исходил очень приятный запах. — Расслабься, не думай ни о чем, не забивай себе ничем голову. Ты наверняка форсируешь события, сама толком не зная, что же следует делать. Попробуй положиться на свою интуицию.

Попробовать положиться на интуицию? Могу ли я воспринимать такой совет всерьез? Я открыла глаза. Мария убрала руку и прислонилась своей широкой спиной к спинке стула.