Коммандер не клюнул, послание осталось без ответа. В четверть двенадцатого Джейкоб вернулся на Оушен-авеню и припарковался рядом со сквером, откуда открывался четкий обзор дома 1491.

Включив радио, он послушал спортивные комментарии и скрипучий джаз, угостился «Эм энд Эмс» и сгрыз протеиновый батончик, якобы со вкусом шоколадного печенья.

Возможно, если его залачить бурбоном. В угоду чувству ответственности Джейкоб не пил со вчерашнего вечера.

Но беда в том, что трезвый он был словно пьяный. В бинокль разглядывая всех, кто входил и выходил из здания, Джейкоб развлекался, пытаясь угадать, зачем они пришли.

Вот в дверь проскользнула бабец с силиконовой грудью – актриса или пациентка, мечтающая о белозубой улыбке?

Ботаник в хаки и белой рубахе навыпуск – сисадмин намылился в инвестиционную фирму?

Богато одетая пятидесятилетняя пара – клиенты инвестиционного фонда либо заказчики, желающие перестроить дом где-нибудь в Беверли-Хиллз, Брентвуде или Бель-Эйре.

В 11.49 Джейкоб, пристроив телефон на руле, проверил, нет ли ответа от Дивии. Нет.

Он послал эсэмэску Маллику:

я перед конторой перната

Ответ пришел мгновенно:

засекли?

еще нет, написал Джейкоб, сообщу

не премините, ответил Маллик.

Долго еще фигней маяться? Без толку отвлекаешься, и только. Джейкоб убрал телефон. Сообщит, когда будет о чем.

В 13.16 он отлучился в ближайший общественный сортир.

В 15.09 телефон бипнул – эсэмэска от Маллика:

?

ничего, ответил Джейкоб.

так и говорите

В 15.40 за «хондой» остановился мопед, парковочная контролерша достала пачку квитанций. Джейкоб показал бляху. Вдобавок послал улыбку. Контролерша скривилась и устрекотала на поиски новой жертвы.

Парковка. Джейкоб аж застонал. Наверняка в здании есть служебный вход. Недосып не извиняет чудовищную тупость.

Мысленно отправив эсэмэску «блин», Джейкоб закинул рюкзак на плечо, обогнул здание со стороны Колорадо-авеню и отыскал переулок, параллельный Оушен-авеню. Ну вот, пожалуйста: обнесенная решеткой подземная автостоянка, на входе кодовый замок. Сквозь стальную сетку Джейкоб вгляделся в скопище машин – любая могла быть машиной Перната.

Джейкоб вернулся к «хонде». Контролерша, стерва, выписала штраф.

Джейкоб выбросил скомканную квитанцию в канаву и, вырулив на Колорадо, встал на островке безопасности, откуда просматривался переулок.

Ближе к пяти вечера со стоянки потянулся ручеек машин, их ветровые стекла бликовали в лучах заходящего солнца. Головная боль, плод долгой вахты и алкогольного воздержания, еще час назад угнездившаяся в виске, выросла в пульсирующего монстра. Джейкоб заглотнул таблетку. Ломило шею. Ныла поясница. Урчало в животе. Патрульный на мотоцикле стукнул в окошко и велел уезжать. Джейкоб раскрыл бляху. Коп укатил.

Сгущались просоленные синие сумерки. Натриевые фонари окрашивали водителей оранжевым. На пирсе Санта-Моники галдела ребятня. Ожило колесо обозрения – зазубренный диск, тлеющий неоном. Джейкоб отправлял Маллику однотипные эсэмэски – в ожидании, в ожидании, в ожидании, – еле сдерживаясь от уточнений.

В ожидании… Годо.

В ожидании… любви.

Джейкоб уже подумывал отчалить домой, но в 20.11 с подземной стоянки выехал, мигая левым подфарником, серо-зеленый двухдверный «БМВ».

За рулем Ричард Пернат.

Архитектор повертел головой, проверяя, нет ли помех. На мгновенье взгляд его задержался на «хонде». Засек, подумал Джейкоб.

Однако вытянутое лицо Перната было безмятежно, он благодарно махнул внедорожнику, который его пропустил.

Джейкоб записал номер «БМВ» и, пристроившись за универсалом «вольво», начал слежку.

На восток по Колорадо-авеню, по Двадцатой на юг, затем снова на восток по Олимпик-бульвару и под эстакаду 405-го шоссе, в этот час похожего на застывшую реку из красных хвостовых огней. Как и ожидалось, Пернат неукоснительно соблюдал правила движения, пропускал пешеходов-нарушителей и не проскакивал на желтый свет – то есть был белой вороной в бешеной уличной банде, также известной как Жители Лос-Анджелесских Предместий.

Следить за таким аккуратистом – мука мученическая. Сдерживая охотничий азарт, Джейкоб с трудом сохранял дистанцию. Несколько раз он терял машину-ширму, приходилось останавливаться, дожидаясь нового прикрытия. Он бы упустил архитектора, если б не догадывался о цели его пути.

Защебетал мобильник – Маллик требовал отчета. Дорожные правила предписывали за рулем не отвлекаться, и Джейкоб им подчинился.

По Олимпик-бульвару добрались до Сенчури-Сити, и там Пернат, показав правый поворот, выехал на развязку, уходившую к авеню Звезд.

Широкая шестиполосная улица заканчивалась у Санта-Моника-бульвара, но «БМВ» вдруг свернул на подъездную дорогу к стекляшке административного здания. Джейкобу хватило ума не сворачивать следом, но промахнуть правый поворот на Констеллейшен-бульвар, найти разворот и дождаться зеленой стрелки.

Получив разрешение светофора, он погнал обратно к авеню Звезд. Минуя стеклянную контору, разглядел «БМВ» среди машин, пытавшихся занять место на парковке.

Через полквартала Джейкоб вновь развернулся и лег на прежний курс. Пришлось сделать еще два круга, прежде чем он увидел зеленую машину, которая, высунув нос с подъездной дороги, мигала правым подфарником.

Джейкоб притормозил, пропуская Перната. Но вежливый архитектор стоял как вкопанный, чтобы, не дай бог, не подрезать «хонду».

Нет-нет, только после вас.

Извольте проехать.

Вы первый, прошу.

Альфонс и Гастон[64].

Пропади ты пропадом со своими манерами, мон ами!

Джейкоб проехал первым, скосив глаза на «БМВ».

В машине появился пассажир.

Движение, свет фар и темнота – от человеческой фигуры остался только абрис. Не поймешь, мужчина или женщина. Времени на домыслы уже не осталось, поскольку проспект заканчивался и надо было куда-нибудь свернуть.

Наугад Джейкоб повернул направо к Биг-Санта-Моника.

Пернат свернул следом.

Несколько кварталов ползли по Беверли-Хиллз со скоростью черепахи. Пересекая Рексфорд-драйв, Джейкоб оглянулся и увидел, что «БМВ», готовясь свернуть, перестроился в крайний левый ряд.