всех ее формах: богатство, репутация, влияние, физическая сила. Чуть вздрогнув, она вспомнила ощущение его мышц под пальцами.

Холли тридцать два года, она почти на десять лет его старше, и развод говорит против нее. Сантэн и Шаса Кортни консервативны и старомодны.

«Им придется постараться, чтобы остановить меня, – сказала она себе. – Я всегда получаю, что хочу, а сейчас я хочу его… но дело будет нелегким».

Потом она обдумала, как завлечь Гарри Кортни. Она знала, что он одержим ею. Первая часть будет легкой. Она без всяких усилий уже завладела им и может так же легко поработить. А вот тогда начнутся трудности. Она подумала о Сантэн Кортни и о том, что о ней знает, и снова вздрогнула, но на сей раз не от возбуждения и удовольствия.

Гарри остановился перед ней. Хотя их глаза находились на одном уровне, он как будто возвышался над Холли, в упор глядя на нее. Только мгновение назад она чувствовала, что полностью владеет ситуацией, но вдруг усомнилась в этом.

– Я видел, что вы можете сделать, когда по-настоящему стараетесь, – сказал он. – И хочу, чтобы вы постарались ради меня. Мне ни к чему второй сорт. Это мне не нужно.

Холли удивленно смотрела на него. Ей и в голову не приходило, что он может отвергнуть ее работу, тем более так грубо. Шок продолжался несколько секунд и сменился гневом.

– Если вы так оцениваете мою работу, мистер Кортни, советую вам найти себе другого архитектора, – с холодной яростью сказала она, но он и глазом не моргнул.

– Идите сюда, – приказал он. – Посмотрите с этого угла. Вы строите торговый центр, не подумав о виде из домов на холме. И взгляните сюда. Вы могли бы использовать дорожки поля для гольфа, чтобы усилить очарование этих участков, а не заслонять их, как у вас получилось.

Он взял Холли за руку, и хотя она знала, что Гарри не использует и части своей силы, обещание, скрытое в его пальцах, слегка испугало ее. Он указывал на недостатки ее проекта, и она перестала чувствовать покровительственную уверенность. Гарри говорил, и она понимала, что он говорит правду. Она сама чувствовала недостатки, которые он сейчас обнажил, но и не подумала найти для них решение. Не подумала, что такой молодой и неопытный человек сумеет их увидеть, – она считала его влюбленным мальчиком, который примет все, что она предложит. И сейчас сердилась не только на него, но и на себя.

Он наконец закончил свой разбор, и Холли негромко сказала:

– Я верну вам задаток, и мы разорвем контракт.

– Вы подписали контракт и приняли задаток, миссис Кармайкл. И я хочу, чтобы вы выполнили договоренность. Мне нужно нечто прекрасное, поразительное и правильное. То, что можете дать только вы.

Она ничего не ответила, и его поведение изменилось, он стал удивительно мягок и внимателен.

– Я не хотел вас оскорбить. Я считаю вас лучшей и хочу, чтобы вы мне это доказали – пожалуйста.

Она отвернулась, подошла к рисовальной доске в другом конце кабинета, сняла жакет, бросила на стол и взяла карандаш.

Поднеся карандаш к чистому листу бумаги, она сказала:

– Похоже, мне придется поработать. Начинаем… – и провела по листу первую решительную линию. – По крайней мере мы знаем, чего не хотим. Теперь надо узнать, чего мы хотим. Начнем с торгового центра.

Гарри остановился за ней и молча наблюдал минут двадцать, прежде чем она оглянулась и ее фиолетовый глаз сверкнул сквозь завесу сверкающих светлых волос. Ей ни о чем не нужно было спрашивать.

– Да, – кивнул он.

– Не уходите, – сказала она. – Когда вы рядом, я чувствую ваше настроение и могу понять вашу реакцию.

Он снял пиджак, бросил на стол рядом с ее жакетом и встал за ней в рубашке, сунув руки в карманы брюк и ссутулив плечи. Он оставался совершенно неподвижным, сохранял абсолютную сосредоточенность, и все же его присутствие словно подхлестывало Холли, заставляло черпать из загадочных источников таланта. Спустя какое-то время она увидела все в целом, каким оно должно быть, и начала рисовать; карандаш летал по листу.

Когда стало темнеть, Гарри задернул шторы и включил верхний свет. Уже в девятом часу она наконец бросила карандаш и повернулась к нему.

– Вот такое чувство я хочу передать. Вы были правы: первая попытка ничего не стоит.

– Да, я был прав в одном отношении. Вы лучшая.

Он взял пиджак, надел на массивные плечи, и Холли почувствовала укол отчаяния. Она не хотела, чтобы он уходил, и знала, что, если он уйдет, она почувствует себя истощенной и выжатой. Творческие усилия измотали ее.

– Вы не можете отправить меня домой готовить ужин, – сказала она. – Это был бы садистский поступок жестокого надсмотрщика.

Неожиданно вся его уверенность иссякла, он покраснел и пробормотал что-то невнятное. И она поняла, что с этой минуты должна взять инициативу в свои руки.

– Вы можете по крайней мере накормить рабыню. Может, пригласите меня поужинать, мистер Кортни?

Входя с Гарри в ресторан, она привлекла привычное мужское внимание и была рада, что он это заметил. Уверенность, с которой он обсуждал с мэтром вина, удивила ее, но потом она вспомнила, что Вельтевреден – одно из ведущих винодельческих хозяйств на мысе Доброй Надежды.

Во время ужина они говорили серьезно, и Холли радовалась возможности избежать обычных банальностей первого свидания. Говорили о Шарпвилльском кризисе и его последствиях, социальных и экономических, и ее поразила глубина политической проницательности Гарри, но потом она вспомнила, что его отец министр в правительстве Фервурда. И у Гарри место, с которого все видно и все понятно.

«Если бы только не этот ужасный клетчатый костюм и не эти страшные очки в стальной оправе, – думала она, – и волосы, которые делают его похожим на Вуди Вудпекера [308].

Когда он пригласил ее на танец,