Когда Анастасий присвоил саркофаг Елены для собственного погребения, он был почти наверняка пуст. Источник IX века сообщает, что в 840 году, во время вечерних молений, монах по имени Феогиз украл несколько ценных кусочков останков Елены и увез их назад в бенедиктинское аббатство Готвиллер возле Реймса. Тремя веками позднее, чтобы предотвратить опустошение гробницы, папа Иннокентий II (1130–1143) приказал все, что осталось от тела Елены, включая голову, убрать для сохранности в церковь Санта-Мария ин Аракоэли, в центре Рима. Сегодня посетители этой церкви, расположенной на старом Капитолийском холме, видят порфировую урну, надпись у которой гласит, что она содержит останки святой Елены.[874]

Санта-Мария ин Аракоэли — одна из многих церквей и монастырей по всей Европе, которые время от времени заявляют, что владеют мощами тела Елены, от Трирского собора до Эштернаха в Люксембурге. При бурной торговле реликвиями в Средние века есть все причины верить средневековым сообщениям, что гробница Елены в Готвиллере между XI и XVII веками стала первейшей целью для гробокопателей — даже если многие продавцы реликвий неизбежно торговали подделками.[875] Каждый хотел иметь кусочек Елены, чья святость к XI веку была повсеместно признана и на Западе, и на Востоке, и со дня ее смерти до настоящего дня множество городов и церквей яростно оспаривают право заявлять об истинном владении ее историей.[876]

Как следствие, Елена после смерти превратилась в богато разукрашенный гобелен, сотканный из мифов и контрмифов, фактов и выдумок, историй и легенд. Среди тех, кто наиболее страстно претендует на нее, — английский город Колчестер, все еще называющий Елену своей святой покровительницей. В XII веке влиятельная и упрямо националистическая «Historia Regum Britanniae» («История королей Британии») Гальфрида Монмутского твердо верила в то, что Елена была не скромной девушкой из хлева в Малой Азии, а уроженкой Британии, более того — дочерью колчестерского короля Коэла («старого короля Кола» из детской считалки). Эти легенды посвящались не только канонизированной Елене, которая нашла Истинный Крест и чей праздничный день в календаре Западной церкви отмечался 18 августа как минимум с IX века, — но также Августе Елене, женщине римского императорского семейства, которая смогла обеспечить связь между Британией и римским императором, которого британские монархи, включая и Генриха VIII, считали своим предком.[877]

Британия, этот холодный и самый северный край Римской империи, должно быть, имеет самые богатые традиции, связанные с Еленой. Они могут казаться странными, но коренятся в сильных связях отца Константина с провинцией, связях, позднее породивших претензии Генриха VIII. Констанций Хлор умер в Йорке, и Константин был объявлен императором здесь же в июле 306 года. Один взгляд на карту этого региона открывает бессчетные доказательства популярности Елены в этих местах: тут и город Сент-Хеленс в Мерсисайде, и тридцать четыре церкви, названные в ее честь только в Йоркшире.[878] «Historia Anglorum» Генри Хантингдона была одной из британских историй XII века, которая заявляла, что Константин подписал мирный договор с Коэлом и затем женился на добродетельной дочери английского короля Елене.[879] Это была та самая Елена, которую Ивлин Во использовал как образец для создания одноименной героини в своем романе, который он закончил под названием «Елена», а не как хотел первоначально, «Поиски вдовствующей императрицы». По словам его друга Джона Бетьемена[880], Во также говорил, что образ Елены был вдохновлен женой поэта Пенелопой — это отчасти объясняет раздражающую склонность Елены 1940-х годов использовать такие экспрессивные выражения, как «чушь» и «ужасно».[881]

Несмотря на выпады антихристианских комментаторов, таких как Юлиан, который называл Елену «дурной мачехой» своего отца, Юлия Констанция (сын второй жены Констанция, Феодоры), победил созданный Евсевием альтернативный портрет Елены как Марии для Христа-Константина. Вероятно, именно из-за гибкости ее образа Елена стала ролевой моделью для последующих императриц.[882] Ее пример паломничества в Святую землю и ассоциация ее с Истинным Крестом с конца IV века вдохновляли жен императоров, потомки которых пойдут ко дну вместе с кораблем Западной Римской империи, когда он вплывет в темные века.

Город Равенна на северо-востоке Италии привлекает поток знаменитых посетителей еще с XVII века, когда он стал одной из отправных точек для «Гранд Тур» — традиционного путешествия по Европе, предпринимаемого молодыми людьми из высшего класса. Город стал местом паломничества для поклонников Данте, который умер здесь в 1321 году и был погребен в самом центре; он также являлся временным пристанищем лорда Байрона между 1819 и 1821 годами, пока он имел здесь роман с замужней местной знатной дамой; Равенна стала предметом разговоров после завоевания поэмой студента Оскара Уайльда приза в 1878 году. Важнее то, что остатки пышной византийской архитектуры в Равенне напоминают о ее славных днях в начале V века, когда она была выбрана на смену Милану в качестве западной столицы Римской империи.

Не все туристы прошлого были настолько впечатлены чарами Равенны, как Уайльд. Наиболее полный справочник Томаса Ньюдженто о «Гранд Туре», который честно сжимает в руке каждый джентльмен, совершающий путешествие, пренебрежительно описывает зажатый водой город как «болотистый и нездоровый».[883] Но гид обязательно выбирает одну точку. Позади собора Сан-Витале находится так называемый мавзолей Галлы Плацидии — крохотная крестообразная часовенка из светло-розового кирпича, известная своим захватывающим дух интерьером: настенной мозаикой и куполообразными потолками цвета индиго, усыпанными сверкающими звездами, — описанным одним поэтом как «синяя ночь, сверкающая золотом». Говорят, производимый ею эффект подвиг поэта-песенника Коула Портера, проводившего тут медовый месяц в 1920-х годах, написать один из своих самых популярных хитов, «Ночь и день», а некоторые находят параллели в декорации потолка с описанием ангелов в «Божественной комедии», часть которой Данте написал, находясь в ссылке в Равенне.[884]