В этот момент Даша, которая, не обращая внимания на скандал, яростно боролась с устрицей, уронила вилку, и та со звоном покатилась по полу. Темнейший вдруг беззлобно засмеялся, и накаленная до состояния грозы атмосфера зала разрядилась.

– Вы оба выбрали себе забавных девушек, ничего не скажешь. Брюнетка впечатляет характером и внешностью, не спорю. Алекс, а вот твоей московской блондиночке, которую тебе послало Провидение в наказание за разрыв с отцом, надо научиться хорошим манерам. – Темнейший сделал знак рукой, и в зал снова засеменил домовой, почтительно подобрал вилку и тут же заменил ее новой. – Не беда, это со временем придет. Когда ты обратишь ее в настоящего вампира, а не подобие…

– Что?!

Теперь уже Ивлева, услышав это, потеряла над собой контроль и вскочила на ноги. Алексу пришлось положить ей руку на плечо, чтобы заставить сесть обратно.

– Вы не ослышались, дорогуша, – с удовольствием произнес отец двух вампиров. – Я могу дать разрешение обратить тебя в настоящего вампира, чтобы мой сын оставил тебя при себе. Иначе, если ты не сообразила, Алекс бросит тебя, как только тебе исполнится двадцать пять лет. Вампиру нужна кровь только юного человека, так-то. Что же, Алекс позабыл тебе рассказать об этом? Или он рассказывал только о другом обращении – без разрешения Темнейшего, когда обращенный становится подконтром, слугой своего вампира? Всех остальных, которые дают нам кровь, мы отпускаем, едва им исполняется двадцать пять лет. Они забывают нас навсегда и никогда не задумываются, почему до конца жизни живут в достатке. Ведь для этого нам и нужна темная магия – чтобы немного помочь тем, кто нам больше не нужен, забыть нас, не так ли? – Он с улыбкой склонил голову.

Это был удар, и Алекс принял его стойко, встретив уничтожающий взгляд Дашули.

– Ты… собирался бросить меня через пять лет? – Даша, казалось, вот-вот задохнется.

– Большое спасибо, отец, – многозначительно произнес Алекс, а Ивлева вдруг стала похожа на Аду Фурьевну в молодости.

– Похоже, что и Алекса мне есть чем шантажировать. – Темнейший с довольным лицом усмехнулся. – Но не беспокойтесь, юная особа! Если вы здесь и мои сыновья будут благоразумны, я перед тем, как передать титул Гильсберту, обязательно дам разрешение на ваше обращение в вампира. Это будет мой роскошный подарок Алексу… и утешение. Он больше не потеряет ту, к которой привязан. Сохранить для себя того, первого человека, избранного вампиром, и не тосковать по нему столетия, отыскивая копии среди людей – что может быть приятнее?

– Меня можно будет обратить прямо сейчас… з-здесь? – выпалила Дашуля.

– Здесь? О нет. – Темнейший покачал головой. – Традиции нашего дома не допускают подобного. Раз в год мы устраиваем бал вампиров, выбирая самую ненастную осеннюю ночь. Это великолепный бал, на который мы приглашаем избранных людей… но покидают его уже одни только вампиры. Красивый и древний обычай, вам понравится.

Оставив Дашу задыхаться от восторга, хозяин особняка перевел взгляд на Владу, которая напряженно рассматривала свою фарфоровую тарелку.

– Ну а ты… дорогая Влада, избранница моего любимого сына и, я убежден, вскорости самого Темнейшего! – очень приветливо и вкрадчиво проговорил вампир, и Влада вдруг ощутила, как сердце начинает сильнее биться от волнения. – Ты очень красива, хотя пока слишком юна. Но уже видно, что смотреться рядом с Гильсбертом ты будешь великолепно! В тебе чувствуется порода, настоящая порода древних магов, которых нынче почти нет… Да и родом отца ты можешь гордиться. Сумороки были моими вассалами долгие века. Их уже нет, к огромному сожалению, однако я всегда знал, что они – одни из лучших представителей вампирского рода. Сколько тебе лет, Влада?

– Ей пятнадцать, – ответил за девушку Гильс.

– Я хочу, чтобы она сама рассказала о себе, – неожиданно резко бросил Темнейший. – Она ведь умеет говорить? Расскажи о беде, что привела тебя сюда.

Влада открыла рот и закашлялась не хуже Дашули. Вампир, улыбаясь, ждал, пока она совладает со своим волнением.

– Я… мне пятнадцать лет, – отчаянно пытаясь сообразить, что же ей рассказать, начала Влада. – Моя беда в том, что… Мне трудно быть той, кем я становлюсь. Голод терзает меня, но мне нужна не кровь, как обычному вампиру. Я могу убить взглядом, могу забрать жизнь у человека. Могу, но никогда этого не сделаю.

– Вот как… почему? – Темнейший прищурился, внимательно рассматривая Владу. – Конвенция, которую студенты Носферона мило называют Канвой, запрещает только прямое, физическое, нападение на человека, когда ты прикасаешься к нему и наносишь вред. В твоем случае… восхитительно! Ты можешь даже не подходить к жертве, не нарушая при этом законов, и при этом питаться жизнями. Ты сможешь выходить в город и охотиться, в этом нет ничего, что противоречит Конвенции.

– Но ведь нельзя не из-за Конвенции, – удивившись такому заявлению, ответила Влада. – Просто это невозможно вообще. Люди же, как их можно убивать?..

– Как она держится? – Темнейший спросил об этом Алекса, оставив вопрос Влады без ответа.

– Отец, ведь ты знаешь о ней не меньше, чем мы, – глухо ответил Алекс. – Твои подконтры и агенты Департамента наверняка доложили тебе о наших бедах, причем уже давно. Она голодает, но пока может убивать фрукты, цветы, мы их ей приносим. Зачем эти вопросы?

– Затем, что я хотел услышать от вас, – ответил Темнейший. – Подумать только, сколько высоких и прекрасных принципов у нее в голове. Ей грозит смерть, а она готова погибнуть, лишь бы никого не убивать. Всегда было интересно посмотреть на настоящую светлую кровь, кровь тех, кто полная противоположность нам, темным. Их магия когда-то действительно держала в равновесии мир, исцеляла людей, несла свет. Древних светлых магов больше нет, и ничего удивительного – остались только их потомки, магический сброд и охотники на нечисть, у которых, кроме громких имен, ничего уже нет, никакой настоящей магии. Но смотреть на лучик света, последний, пусть и живущий уже в теле вампира, – это забавно. Я понимаю, что тебя привлекло в этой девушке, Гильсберт.

– Ты пообещал, что поможешь, – напомнил Гильс. – Ты обещал.

– Да, я обещал помочь, и я это сделаю, как только ты наденешь фамильный медальон и станешь моим наследником, – согласился Темнейший. – После этого спасение девушки будет полностью зависеть от тебя, и я абсолютно уверен, что ты примешь правильное решение.

Темнейший посмотрел на младшего сына, и Гильс, возможно первый раз в своей жизни, опустил глаза перед чьим-то взглядом.

«Они-то понимают, о чем говорят, а вот я – нет, – растерялась Влада. – Каким, интересно, образом мое спасение от гибели будет зависеть от Гильса, если он примет титул?»

– Ты наденешь медальон и станешь моим наследником здесь и сейчас, без промедления. Решай, Гильсберт. Готов ли ты заплатить такую цену за спасение той, что готова была погибнуть за тебя? – Вопрос Темнейшего прозвучал с иронией, потому что он уже заранее знал ответ.

Гильс посмотрел на Владу, как будто собирался что-то сказать ей, но передумал и только кивнул: