Мохоед спрыгнул с дерева и ступил в теплую вонючую воду – она быстро дошла ему до пояса. Тонкие воздушные корни древесных цветов спускались к самой воде. Мгновение – и Мохоеда не стало видно с тропы. Теперь главное, чтобы его путь не скрестился с дорогой Болотного Мырсы. Мохоед добрел до небольшого холмика, заросшего синими цветами. Он взобрался на спину холма, встал на цыпочки и посмотрел вокруг. Над болотом стоял туман. Слева бухнуло – взорвался спорами гриб – и опять чавкающая тишина. Мохоед перепрыгнул на ближайшую кочку, с нее на вторую, всмотрелся – по болоту полз слизень. Эти твари всегда держатся подальше от трясины – Мохоед осторожно пошел следом.

Увалень остановился около сухого дерева и посмотрел на болото. Кто-то недавно тут прошел – потревоженная ряска срасталась корнями, быстро затягивая след в черной воде. Увалень повернулся к трясущемуся Злобню.

– Ты! Ступай вперед. На краю болота у тропы стоит дерево – старое, сросшееся из трех – влезь на него и меня жди.

– Я мигом, Увалень!

– Не называй тут моего имени, дурень!

– Ага.

– Если я выйду, а тебя там не будет – знаешь, что сделаю?

– Знаю, Ув… Знаю!

– Ступай.

– А если…

– Что?

– А если… Ну, а если он выйдет?

– Мохоед?

– Да.

– Ха. Ну, если так – убей его.

– Понял. Так я пойду?

– Иди.

Злобень припустил по тропе. Увалень посмотрел ему вслед. Радуется, дурень. Радуется, мяса кусок. Под сросшимся деревом – гнездо Мырсы. Пусть как следует полакомится Злобнем. Плотно поест и не станет мешать Увальню охотиться на своей делянке.

Слизень, погоняемый дудочкой Мохоеда, полз изо всех сил, да всё равно медленно. Наконец он остановился, свернулся в студенистый шарик и скользнул в неприметную нору под кочкой. Мохоед немного подождал – может, у него еще какие дела на болоте есть? Может, ему теперь бабушку навестить надобно? Но, видать, слизень решил оставить визиты на потом. И на том спасибо, что сюда довел. Мохоед присел на кочку и задумался – может, зря он через болото пошел? Может, надо было по тропе идти? Увалень хитрый – наверняка он и за тропой засаду оставил, так что – нет ему другой дороги. Мохоед достал раковину свистушки, приложил к уху: «Домой, домой, иди домой, туда, где тебя ждут. И я тебя домой доведу, только доверься мне!» Мохоед отер ноги от болотной грязи, почесал спину о корягу и пошел вперед. От коряги отделилась тощая серая фигура, зыркнула тремя желтыми глазами и бесшумно двинулась следом.

Когда Увальню пришло время выбирать себе хранителя – лесного зверя, который будет защищать охотника, когда тот уйдет на Изнанку Мира – он не мог решить, кого? Обычно охотники выбирали в хранители гладких ежей – считалось, что иглы у них растут вовнутрь, а на Изнанке, понятно, будут расти наружу. Некоторые брали хранителями туков – они умели просовывать нос через оба уха, чем очень всех веселили. Самые ленивые обзаводились зонтичной ящерицей – вообще никаких забот, надо только ее проглотить, а в организме она обустроится сама. Все эти глупости не прельщали Увальня. «Хранитель, – думал он, – должен быть страшным». Так и взял он себе в хранители Мырсу. Все Увальня в Деревне стали сильно уважать – виданное ли дело, знаться с такой жуткой тварью! Болотного Мырсу боялись все, хоть никто его и не видел. Увальня тоже боялись все. И никто не знал – он тоже никогда не видел Мырсу. С востока донесся испуганный крик – вот Злобень и увидел, каков Мырса. Увалень смело шагнул в воду и резво пошел по уже еле заметной ниточке мохоедова следа.

Ноги уходили в трясину по колено. Мохоед приметил впереди сухое место и двинулся к нему. Один шаг, второй, а потом нога не нашла опоры – он провалился в трясину по пояс. Мохоед постарался выбраться назад, ухватиться за что-то, но кругом были осклизлые нити бузуники, которые рвались под пальцами. Он и не заметил, как погрузился в болото по грудь. Мохоед сунул в рот дудочку – если что, можно будет дышать некоторое время. Вот тебе и двадцать пузырьков у водомерки! Грязь там, внизу, стала уже ледяной, а дна всё нет. Может ли быть хуже? Мохоед поднял взгляд от грязи и понял – еще как может! Припав на корточки, растопырившись на длинных суставчатых ногах, перед ним сидело что-то невиданное, взятое и слепленное из всех страшных снов. Сидело и пристально смотрело тремя выпученными глазами. Мохоед, как мог, отстранился и слабенько – силы улетучились – закричал.

Увалень огляделся – он был в середине болота. Если Мохоед сможет отсюда выбраться, до Деревни ему будет рукой подать. И никакой засады там Увалень не поставил. Да только куда этому хлюпику через болото перейти? Крупный светлячок уселся на локоть коряги, подобрал что-то и хотел было лететь дальше, да Увалень накрыл его ладонью.

– Чего это у тебя? – пробормотал он, выламывая светлячку лапки.

Кусочек оранжевой кожи. Увалень принюхался – кожа тонко пахла мхом. Спинку почесать решил? Вовремя. Он бросил светлячка в рот и разжевал. Вдруг впереди, из-за тумана, раздался печальный, тягучий звук.

– Чего это? А! Ну, Мохоед, совсем из ума выжил!

– Здравствуйте, Хозяин, – прошептал Мохоед. Он не верил, что Мырса понимает речь, да уж больно умными были его глаза.

– Я просто мимо шел. Я не враг вам.

Мырса раскрыл перепончатую лапу и не больно коснулся когтем его плеча. Да, совсем не больно. Только плечо сразу онемело. Он переместился поближе и погладил Мохоеда по голове, словно жалея. Туман, клубящийся вокруг, вдруг сделался иссиня-черным, а расплывшиеся пятна на морде Мырсы, которые Мохоед принял за разводы грязи, стали переливаться багровыми узорами.

– Вы мне поможете выбраться, Хозяин?

Мырса вытянул хвост, обвил его Мохоеду вокруг шеи, осторожненько сдавил и заглянул в глаза. Коготь снова ткнулся в плечо – сердце заколотилось быстро-быстро, туман окончательно скрыл окружающее болото, а узоры проявили под багрянцем желтый испод.

– Нет!

Мырса снова погладил его по голове и сдавил сильнее, раскрыл тремя лепестками пасть с мелкими зубками, придвинул ее к самому лицу добычи. Мохоед понял, что сейчас умрет, просто не сможет этому помешать, как не могли помешать братья и сестры чернецу. Он сунул в угол рта дудочку, выдул из нее сгусток грязи и заиграл. Это была совсем простая мелодия – под нее укачивали в Деревне малышей. Мырса вздрогнул и отстранился испуганно, даже прикрыл лапой глаза. Болотная жижа дошла Мохоеду уже до подбородка, сердце колотилось меж висков, но он продолжал нехитрое чередование нот, пока Мырса не протянул к нему все свои четыре лапы.

Увалень крался по болоту, едва не цепляя животом никлую траву. Он выглянул из-за гнилого пня и глазам своим не поверил. В трех шагах от него, на кочке, сидел покрытый грязью по макушку, Мохоед. Сидел и дудел дурацкую песенку! Увалень выпрямился во весь рост и шагнул к кочке.

– О, Увалень? А где остальные?