могут и не могут мирно разрешать споры, которые в противном случае привели бы к насильственным столкновениям. Однако силы и институты, которые выполняют эту функцию для внутреннего общества, совершенно не существуют на международной арене.

Как мы уже говорили, «больше нет морального консенсуса между нациями, на основе которого ссорящиеся страны могли бы получить общий стандарт справедливости для разрешения своих споров». После окончания Второй мировой войны этот моральный раскол стал настолько глубоким, а напряжение между Соединенными Штатами и Советским Союзом настолько всепроникающим, что даже споры, возникающие в рамках существующего статус-кво, уже не могут быть разрешены в судебном порядке. Поэтому неспособность передавать споры на рассмотрение Международного суда, в отличие от широкой деятельности его предшественника, приобретает особое значение. Эта неспособность является симптомом дезинтеграции международного общества. Эта дезинтеграция зашла настолько далеко, что не позволяет международным судам выполнять даже те обычные функции, которые они успешно выполняли в прошлом.

То же отсутствие морального консенсуса не позволило реализовать положения, содержащиеся во многих арбитражных договорах, а также в Статуте Международного суда, которые при определенных условиях позволяют международным судам принимать решения не в соответствии со строгим международным правом.

Такие положения, однако, несостоятельны в том смысле, что они предполагают, что проблема, возникающая в связи с последней категорией споров, может быть решена просто путем предоставления судам права отступать от существующих норм международного права и ссылаться на некоторые общие принципы равенства и справедливости. Международные суды могут ссылаться на такие принципы, только если эти принципы существуют. Они не могут изобретать их или ссылаться на них как на deus ex machina, готовый вмешаться всякий раз, когда международный суд оказывается между status quo и желанием перемен. Международное общество нуждается в общепризнанных стандартах правосудия, с помощью которых можно было бы определять защиту и нападение на статус-кво. Наделение суда правом использовать такие стандарты мало чем поможет, если стандарты, которые должны использоваться, не существуют.

Ассамблея не имеет полномочий изменять договоры, имеющие обязательную силу, что такое изменение относится к исключительной компетенции договаривающихся сторон, и что она может только давать советы членам Лиги. Условием для дачи таких советов в отношении договоров, однако, является их применимость. И комитет определил неприменимость договоров как вмешательство столь радикальных материальных и моральных изменений, «что их применение перестало быть разумно возможным». Ситуация, когда сохранение статус-кво было бы настолько очевидным и возмутительным, что не отвечало бы этим требованиям, была бы действительно редкой.

Предположим, однако, что Ассамблея посоветовала заинтересованным членам пересмотреть договор или рассмотреть ситуацию, угрожающую миру. Стороны были вольны принять или отвергнуть этот совет. Если они приняли совет добровольно, можно предположить, что интересы, поставленные на карту, не были жизненно важными, и что любой вид внешнего давления, поощрения или средства сохранения лица, вероятно, побудил бы их согласиться на пересмотр договора или рассмотрение ситуации. Однако рассмотрение не означает согласие. Заинтересованные стороны могли бы рассмотреть договор или ситуацию и тем самым выполнить совет Ассамблеи. Они все равно могли не прийти к согласию, и статья 19 не наделяет Ассамблею полномочиями навязывать им решение.

Вопрос о том, могла ли Ассамблея давать советы в соответствии со статьей 19 только путем единогласного голосования или большинство голосов было бы достаточным, остается открытым. Если предположить, что требовалось единогласие, то Ассамблея не смогла бы дать совет, если бы хотя бы одно государство было против. А государство, чьи интересы были бы затронуты изменением статус-кво, скорее всего, было бы против Если, с другой стороны, заинтересованные стороны уже договорились о пересмотре статус-кво, то они не нуждались в совете по этому поводу, и процедура в силу статьи 19 была бесцельной.

В любой ситуации, где на карту поставлено сохранение статус-кво, вероятно, сообщество наций разделится на два враждебных лагеря. Одна группа будет выступать за сохранение статус-кво, другая будет требовать его свержения. Какая из групп будет иметь численное большинство, очевидно, не имеет значения. В обществе суверенных государств важно только то, где преобладает власть. Меньшинство великих держав наверняка проигнорирует советы большинства слабых и средних держав; советы большинства, готового применить подавляющую силу, будут услышаны меньшинством. На самом деле, однако, гораздо более вероятно, что два лагеря не слишком несоразмерных сил будут противостоять друг другу. В такой ситуации вопрос не был бы решен советом стран, выступающих против статус-кво, которые могли бы иметь большинство в Ассамблее Лиги Наций.

Эти соображения, чисто умозрительные в отношении статьи 19 Пакта Лиги Наций, были проверены фактическим действием статьи 14 Устава Организации Объединенных Наций. Пункт 2 статьи 18 Устава предусматривает, что Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций может делать рекомендации в силу статьи 14 большинством в две трети присутствующих и участвующих в голосовании членов. Несмотря на более широкую и менее конкретную формулировку, чем статья 19 Пакта, статья 14 призвана выполнять для Организации Объединенных Наций ту же функцию, которую статья 19 должна была выполнять для Лиги: открыть правовой путь для мирных изменений. Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций использует эти полномочия для выработки рекомендаций с поразительной частотой. В течение чуть более одного года она выносила рекомендации в отношении обращения с индейцами в Южно-Африканском Союзе, ситуации в Греции и Корее, а также проблем Испании и Палестины.

Было достигнуто общее согласие относительно прекращения британского правления. Тем не менее, резолюция о рекомендации раздела была принята тридцатью тремя голосами против тринадцати при десяти воздержавшихся странах: Афганистан, Куба, Египет, Греция, Индия, Иран, Ирак, Ливан, Пакистан, Саудовская Аравия, Сирия, Турция и Йемен проголосовали против резолюции. Аргентина, Чили, Китай, Колумбия, Сальвадор, Эфиопия, Гондурас, Мексика, Великобритания и Югославия воздержались от голосования. Следует отметить, что ни одна из стран, непосредственно затронутых рекомендуемым перераспределением власти, не проголосовала за резолюцию; они либо воздержались (Великобритания), либо проголосовали против резолюции (арабские страны).

Слова и действия арабских стран не оставляли сомнений в том, что арабы внутри и за пределами Палестины будут выступать против раздела силой оружия. Великобритания заявила перед голосованием и неоднократно после него, что она не будет помогать в осуществлении любого плана, который не будет приемлем как для арабов, так и для евреев. Учитывая оппозицию арабов, это было равносильно заявлению, что Великобритания не будет сотрудничать в выполнении рекомендаций Генеральной Ассамблеи.

Великобритания, однако, пошла дальше простого отказа от сотрудничества. Она сделала все возможное, вплоть до взятия в руки оружия, чтобы сделать выполнение рекомендаций Генеральной Ассамблеи невозможным. С этой целью Великобритания продолжала посылать оружие в арабские государства, прилегающие к Палестине, и в то же время препятствовала доставке оружия в Палестину. Более того, она отказалась