международных делах достаточно трудно удержать равновесие «между конфликтующими нациями», но еще труднее удержать равновесие «между конфликтующими принципами».

Когда, наконец, в 1826 году возникла опасность войны между Россией и Турцией, ее предотвратил не распавшийся Священный союз, а дерзкий шаг Каннинга, заключившего соглашение с Россией с целью принудить Турцию к уступкам грекам без получения Россией непосредственных выгод от таких внутренних реформ. После смерти Каннинга произошло событие, которое Каннингу удалось предотвратить, и в 1828 году Россия единолично объявила войну Турции, тем самым поставив последнюю под свой удар. Возможно, начало этой войны как-то связано с упадком британского государственного духа после смерти Каннинга. Но она, безусловно, не имела никакого отношения к отсутствию международного правительства Священного союза.

В случае столкновения интересов Альянс мог действовать в унисон как единый коллективный организм. Если эти интересы раздваивались, как это неизбежно должно было происходить время от времени и как это произошло в случае с Великобританией и Россией, Союз переставал существовать.

Священный Альянс не мог снова одержать верх, несмотря на «противодействие» некоторых его членов и народов, находящихся под его властью. В эпоху Каслрига эта двойная оппозиция двигалась по параллельным линиям, причем Каслриг ограничился воздержанием от активного сотрудничества с политикой Нео-Священного Альянса. Великим новшеством Каннинга, которому способствовала растущая сила национальных и либеральных движений и которое позже усовершенствовал его преемник Пальмерстон, было использование этих движений в качестве союзников для целей британской внешней политики, то есть в качестве гирь на весах баланса сил. Этим нововведением Каннинг положил начало британской политике в отношении европейского континента, которая должна была оставаться доминирующей на протяжении всего девятнадцатого века.

Международное правительство Священного Альянса не имело какой-либо постоянной организации и состояло, кроме эфемерных посольских комитетов, упомянутых выше, лишь из ряда международных конгрессов для урегулирования текущих международных дел. Тем не менее, Священный Альянс был международным правительством в истинном смысле этого слова. Неполный перечень вопросов, которые стояли на повестке дня конгресса в Экс-ла-Шапель, проиллюстрирует диапазон его правительственной деятельности: претензии германских князей-медиатистов против злоупотреблений их новых государей, прошение курфюрста Гессенского об обмене его титула на титул короля, просьба матери Наполеона об освобождении ее сына, жалобы народа Монако на своего князя, претензии Баварии и дома Хохбергов на наследство в Бадене, спор между герцогом Ольденбургским и графом Бентинком о владении Кнупенгаузеном, положение евреев в Пруссии и Австрии, рард дипломатических представителей, подавление работорговли и барбарийских пиратов, вопрос об испанских колониях.

Нечто вроде великих держав, заседающих в суде над делами мира, появилось вновь только в 1919 году, когда Совет Лиги Наций вновь взял на себя роль, которую играл Священный союз. Однако эпоха между Священным союзом и Лигой Наций не была лишена специальных попыток решения международных проблем путем согласованных действий великих держав. После окончания Хедийского союза великие державы продолжали брать на себя ответственность за решение политических вопросов, которые без такого решения могли привести к войне. Эта ответственность выразилась в проведении ряда конференций, на которых рассматривались проблемы, угрожающие миру, такие как бельгийский вопрос в начале 1830х годов, восточный вопрос в начале 1850х годов и снова в 1878 году, проблемы Африки в 1878 году.

И все же, несмотря на отсутствие сильного морального консенсуса, институционализированного правительства конференций, не говоря уже об организованном, Европейский концерт был наиболее успешен в сохранении всеобщего мира в течение девяноста лет своего существования. Единственная крупная международная война, которую пережил мир за этот период, Крымская война 1854—56 годов, была вызвана рядом случайностей. Если бы хоть одна из этих случайностей не реализовалась, войны можно было бы избежать, поскольку Европейский концерт уже согласовал формулу мира, когда задержка в передаче формулы на двадцать четыре часа изменила всю картину.

Лига Наций, в отличие от Священного союза, была реальной организацией с правосубъектностью, агентами и собственными органами. В Ассамблее, как и в Совете, каждое государство имело один голос, и для принятия всех политических решений, включая те, которые касались предотвращения войны, требовалось единогласие всех присутствующих членов.® Основными исключениями были статья 15, пункт 10, и правило, согласно которому при принятии решений, касающихся разрешения международных споров, голоса сторон в споре не учитывались.

Совет состоял из двух типов членов: постоянных и непостоянных. Постоянными членами были все великие державы, принадлежавшие в определенное время к Лиге, например, первоначально Франция, Великобритания, Италия и Япония, к которым позднее были добавлены Германия и Советский Союз. Непостоянных членов первоначально было четыре. Их число последовательно увеличивалось, пока в 1936 году Совет не стал состоять из одиннадцати непостоянных членов. Таким образом, первоначально постоянные и непостоянные члены были равны по количеству. С 1922 года непостоянные члены имели все большее большинство над постоянными. В 1939 году, после выхода из состава Совета Германии, Италии и Японии и исключения Советского Союза, Совет состоял из двух постоянных (Франция и Великобритания) и одиннадцати непостоянных членов.

Однако с точки зрения распределения власти между великими и малыми странами важно не их численное соотношение, а постоянное членство великих держав в Совете. В силу этого постоянного членства, в сочетании с правилом единогласия, великие державы могли быть уверены, что Совет не сможет принять ни одного решения без согласия всех их. Более того, распределение голосов в международном сообществе никогда не говорит всей истории. Ни одна великая держава никогда не будет в одиночку голосовать за или против определенной меры, если она не хочет быть в одиночестве, ни одна группа великих держав никогда не рискнет оказаться в меньшинстве, если она опасается оказаться в меньшинстве по какому-либо вопросу. Большинство малых и средних держав зависят в экономическом, военном и политическом отношении от поддержки великой державы. Такая нация с готовностью отдаст свой голос против великой державы, которая намекнула, что меньшая нация должна прислушаться к ее мнению.

Таким образом, каждая великая держава контролировала определенное количество голосов малых и средних членов Лиги. По любому важному вопросу Пранс мог быть уверен в голосах Бельгии, Чехословакии, Югославии, Румынии и — более десяти лет — Польши. Великобритания могла рассчитывать на голоса большинства доминионов, скандинавских стран и Португалии.

Это контролирующее влияние великих держав, независимо от юридической структуры организации, действовало в Лиге Наций бок о бок с блестящим интеллектуальным руководством представителей ряда малых и средних государств: Бенеш из Чехословакии, Политис из Греции, Нансен, Ланге и Хамбро из Норвегии, Брантинг и Унден из Швеции, Титулеску из Румынии, Мотта и Раппард из Швейцарии оказывали влияние на работу Лиги Наций совершенно непропорционально и независимо от могущества своих стран. Местом этого руководства была прежде