Влетев в дом, большая с яркими рыжими волосами в красном хитоне с хлыстом в руках. Она переворачивала столы, била посуду, «.от ударов ее хлыста летели вазочки с кронштейнов, рушились полки с сервизами. Сорвались деревянные утки со стены, закачались, зазвенели хрустали на люстре. Айседора бушевала до тех пор, пока бить стало нечего. Тогда, перешагнув через груды черепков и осколков, она прошла в коридор и за гардеробом нашла Есенина.

– Quittez ce bordel immediatement (покиньте немедленно этот бордель), – сказала она ему спокойно, – et suivez-moi (и следуйте за мной).

Есенин надел цилиндр, накинул пальто поверх пижамы и молча пошел за ней. Кусиков остался в залог и для подписания пансионного счета»182.

Такая же и подобные ей сцены время от времени повторялись, и всякий раз Айседора возвращала беглого супруга. За погром в пансионе ей пришлось выложить кругленькую сумму, после чего на двух мерседесах она, Есенин, Кусиков и новый секретарь Айседоры вновь отправились в путь-дорогу.

Беспокоит тот факт, что не удается переправить в Москву деньги, они уже отослали по 10 фунтов, Кате – сестре Есенина, и Ирме Дункан, да только переводы где-то потерялись. Лучшие театры Франции и Германии желают видеть на своих сценах юных танцовщиков школы Дункан, а Айседора ничего не может сделать – советское правительство предусмотрительно не выпускает детей, так как знает, пока школа находится в России, Дункан словно на длинном поводке. Подобное обстоятельство злит и раздражает привыкшую к свободе Айседору. Она честно делает свое дело. Дети готовы к первым гастролям, организаторская часть на высоте, тем не менее. Если так пойдет и дальше – ей останется одно – бежать из этой страны, забрав Сергея и Ирму.

В Париже Сергея Александровича ждет переводчик – писатель и поэт Франс Элленс. Оформлять все необходимые для поездки документы пришлось в Бельгии. 4 июня они покидают Берлин и две недели еще бегают по инстанциям, с тем чтобы вылететь в Париж, как это и планировалось 15 июля, но поездка откладывается по не зависящим от них обстоятельствам. Неожиданно кредиторы накладывают арест на парижский банковский счет Айседоры, одновременно с тем Есенину отказывают во французской визе, так как Франция не признает такой страны, как СССР, гражданином которой является Сергей Александрович.

Не желая после истории с детьми просить помощи у советского правительства, Дункан продала кое-что из своего личного гардероба, еще конкретнее трехметровый шлейф красного бархата с золотым шитьем и драгоценными камнями, якобы принадлежащий последней русской царице, и проблемы решились сами собой. Есенин тут же получил визу, да и остальные вопросы разрешились. В результате 27 июля Есенин и Дункан оказались в Париже.

Там они устраиваются в особняке Айседоры на Рю де ла Помп и иногда переезжают в отель «Крийон», где, по свидетельству Франса Элленса, «супружеская чета спасалась от сложностей домашнего быта».

Работа над переводами началась сразу же, во всяком случае Франс Элленс требовал ежедневного, многочасового общения. Нередко на этих встречах присутствовала его супруга Мария Марковна Милославская183, обожавшая поэзию Есенина и теперь переводившая для мужа есенинские тексты на французский.

Получившаяся в результате книжка «Исповедь хулигана» планировалась к выходу в русском издательстве «Вольница» города Парижа. Разумеется, на деньги Дункан.

В Париже произошел случай, о котором рассказывал Кусиков и который показывает Есенина с весьма характерной для него стороны. Как-то раз Александр Борисович уболтал Сергея Александровича посмотреть с ним Версаль. Все равно в гостинице нечего делать, не с Дункан же по деловым встречам бегать. Айседора этот поход одобрила и денег выдала. Поедут, проветрятся, только на пользу пойдет. С утреца вышли из дома, осилили пару кварталов, а когда поравнялись со знакомым ресторанчиком, Есенин вдруг встал как вкопанный. Проголодался. Сели завтракать. Сергей Александрович сразу пить. Так до ночи и проболтались, ни в какой Версаль не поехали. А когда позже, Айседора что да как выспрашивала, Есенин возьми и признайся, мол, специально такую штуку выкинул, чтобы никуда не ехать.

Из Франции путь супругов лежал в Венецию, устроились в фешенебельном отеле «Лидо», где Айседора неожиданно для себя снискала славу «величайшей куртизанки нашего времени», – впрочем, это не было результатом состязания, просто так нелицеприятно окрестила танцовщицу двадцатитрехлетняя полька Лола Кинель, которой выпало в Венеции сделаться переводчиком между Дункан и ее мужем. Впрочем, прозвище вполне заслуженное, если знать, как оно появилось. В своей книге «Под пятью орлами» Лора, рассказывая об Айседоре и Сергее, приводит интересный случай: однажды, в пылу спора, Дункан произнесла: «…большевики правы. Нет бога. Старо.

Глупо». Есенин усмехнулся и сказал с иронией, как бы разговаривая с ребенком, который старается казаться взрослым и умным: «Эх, Айседора! Ведь все от Бога. Поэзия и даже твои танцы».

«Нет, нет, – убежденно ответила Айседора по-английски… – Откуда ты знаешь, что есть бог? Люди придумывают богов себе на радость. Других богов нет. Не существует ничего сверх того, что мы знаем, изобретаем или воображаем. Весь ад на земле. И весь рай». В это мгновение Айседора, прекрасная и яростная, была сама похожа на Кариатиду. И вдруг она простерла руки и, указывая на кровать, сказала с огромной силой в голосе: «Вот бог!» Ее руки медленно опустились. Она повернулась и вышла на балкон. Есенин сидел в своем кресле бледный, молчаливый, совершенно уничтоженный.

Распрощавшись с прекрасной Венецией, Сергей и Айседора возвращаются в Париж, где уже ждет их тираж «Исповедь хулигана». Выход книжки Есенин отпраздновал в своем стиле, учинив скандал в «Комеди Франсез». Явившись на спектакль пьяным и объявив на весь зал: «Если это – французский национальный театр, а эта женщина (Сесиль Сорель) – величайшая французская актриса, то принесите мне выпить!»

Очень скоро у молодоженов возникнут новые проблемы с документами и визами в США, и поможет им осуществить задуманное путешествие не кто-нибудь, а оскорбленная Есениным Сесиль Сорель, которая подымет давнишние связи и поможет получить консульские визы.

27 сентября Айседора и Сергей взошли-таки на борт парохода «Париж» и прибыли в Нью-Йорк 1 октября. Но, едва пароход причалил, поднявшиеся на борт пограничники запретили опасной парочке из богом проклятой совдепии сойти на берег. Инцидент разрешился после того, как Есенин и Дункан пообещали «не делать никому зла» и «не принимать участия ни в каких политических делах», после чего получили личное разрешение президента У. Гардинга184 ступить на американскую землю. От них отстали, но впечатление уже было безнадежно испорчено.

Сходя с корабля, Есенин приметил статую свободы и, сочувственно кивнув ей, произнес: «Бедная старая девушка! Ты поставлена здесь ради курьеза!» – после чего демонстративно поклонился статуе. Их усадили на катер и, доставив на берег, определили на жительство в гостиницу «Уолдорф Астория».

Айседора Дункан и Сергей Есенин в Италии