– Спасибо тебе.

Он качает головой:

– Мне так хотелось…

– Я знаю.

Я беру в руки поводья и, щелкнув языком, как он меня учил, трогаю коня. Бонни делает шаг вперед, повозка сдвигается с места и, погромыхивая, начинает все быстрей катиться по дороге.

– Сара, – окликает меня Дэниел, – Сара, подожди!

Я останавливаю лошадь, жду. Он нагоняет меня.

– Скажи им, что ты вдова, потому что это так и есть, – говорит он. – Здесь остается только мое тело; оно будет работать, будет принимать пищу и ложиться спать, пока Господь не решит иначе. Но та главная моя часть, которую ты вызвала к жизни, уедет вместе с тобой.

Я наклоняю голову, и мои губы в последний раз прижимаются к его губам.

Он стоит на обочине дороги и смотрит нам вслед. Когда бы я ни обернулась, я вижу его, пока дорога не сворачивает за холм, поросший деревьями.

Я слышу, как Энни ровно посапывает у меня за спиной, не вынимая пальца изо рта. Мама снова шепчет что-то нежное о любви. Господи, что осталось от моей семьи! И теперь мне, Саре, дочери и сестре, доярке и вдове, придется вести их новым путем – через Миддон, через Олдмор до самого Блэкопа.

Я не знаю, сопровождает ли нас мамин помощник Росопас. Мой фамильяр, существо, порожденное моим гневом, теперь всегда со мной; он скрывается, невидимый, в глубинах моей души и отныне там и останется, ибо я выбираю другую жизнь. И никогда больше не позволю ему бегать на свободе, никогда не получит он имени, никогда не выйдет из-под моей власти. И я никогда не окажусь под его началом, ибо сама буду повелевать им, а он будет давать мне силы в случае необходимости.

Я смотрю вперед, на окутанную ночным мраком дорогу, и будущее мое по-прежнему мне неведомо. Но вскоре встанет солнце, и где-то там будет ждать нас наш новый дом. Тьма снова отступила, и путь наш лежит теперь от смерти к жизни. К новой жизни, которую я буду строить сама благодаря возможности, подаренной нам Дэниелом, благодаря моему собственному умению честно трудиться. И в этой новой жизни Энни будет всегда сыта и свободна. И мне больше никогда не придется со страхом осматривать ее кожу, и никто никогда не назовет ее ведьминым отродьем с чумного холма; ее никто не будет ни бояться, ни проклинать, и каждый будет знать лишь, что она сестра доярки Сары. И вскоре все тяжкие воспоминания о нашей прежней жизни сотрутся из ее памяти.

Но не из моей. Я всегда, всегда буду его помнить.

Ведь я наконец-то и впрямь стала другой Сарой. Я пересекла эту реку.