не ответил. Да и не встречал я их никогда в жизни. Слышу только:

— Видел?! Сто лет его знаю, перестал здороваться. Ну, пакля! А рожу-то наел! Во народ пошел.

Неприятно. Нет настоящей популярности. Откуда-то всплывает: «и никто не узнает, где могилка моя».

Как я пахал

Вздумали с тестем вспахать под картошку часть огорода. Тесть ведет лошадь, я веду соху. Соха легкая, кажется, сейчас вспашем всё играючи.

Прошли одну борозду — что-то давит в груди и борозда почему-то кривая. Лошадь почему-то все время наступает тестю на ногу.

Прошли еще три борозды. Думаю о том, что после пахоты приму душ, выпьем с тестем, поужинаем плотно, почитаю и спать.

Еще через три борозды думаю: приму душ, выпьем с тестем, поужинаем легко и спать.

Еще через три: приму душ, выпью и спать.

Потом: душ и спать.

Закончили. Добрался до сеновала и заснул мертвым сном. Покрестьянствовал.

Клятва

Ночь. Возвращаюсь домой после банкета. Выпивши, но несильно. Жена не любит, когда и несильно. На всякий случай подкрадываюсь к квартире, чтобы никого не разбудить. Время?.. Пятнадцать минут двенадцатого. Присел на корточки (расшнуровываю ботинки). И тут меня зашатало. На корточках!! Я же немного выпил! Значит, не я, здоровье пошатнулось. Это плохо.

Вхожу в квартиру — спят. Быстро-быстро раздеваюсь и в постель. Что же всё-таки со здоровьем? Ладно — утро вечера мудренее. Спать! Смотрю на люстру, она раскачивается. Вот до чего я допился. Господи, даю тебе слово: «Зарекаюсь пить».

Утром по радио: «Вчера в двенадцатом часу ночи до Москвы дошла волна от сильного землетрясения в Средней Азии. Первый толчок силою в два балла произошел в пятнадцать минут двенадцатого…» и так далее.

Значит, я крепок и здоров! Господи, клятва вырвана из меня насильственным путем с применением землетрясения. Я беру свои слова назад.

Махмуд-оглы Трушкин

Лет тридцать уже тому назад купили дом в деревне в Орловской области. Станция железнодорожная Бастыево — маленькая, останавливается из Москвы только один поезд дальнего следования, билетов на него вечно нет. Что делать? Минут за пятнадцать до отхода поезда подхожу к проводнице:

— Как фамилия бригадира?

— Кондрашкин.

Нахожу бригадира:

— Здравствуйте. Разрешите представиться — писатель Кондрашкин. Может, слышали… Очень нужно на ваш поезд. Выручайте.

— Как вы сказали фамилия ваша?

— Кондрашкин. А что?

— Я — тоже Кондрашкин.

— Ну, нет! Так не бывает.

— Бывает, бывает. Пройдите к восьмому вагону, я сейчас освобожусь.

Всю дорогу он выяснял, откуда я родом, не знаю ли дядю Федю Кодрашкина, не было ли у нас в роду рыжих, не служил ли я сам в Германии. Я уже испугался — не должен ли я кому-нибудь из его родни. Все обошлось, доехал.

В следующий раз прибегаю на вокзал к тому самому поезду. Пять минут до отхода, билетов нет. Я к проводнице: «Как фамилия бригадира?» Она отвечает: «Махмуд-оглы Кербабаев».

— Ну, все, — думаю, — бог шельму метит.

Уже зеленый свет дали, состав дрогнул. И тут!., проводница из тамбура смотрит на меня, говорит:

— А вы не писатель Кондрашкин?

— Кондрашкин! Кондрашкин!

— Садитесь.

В раю

После операции всех привозят в реанимацию. Меня предупредили. Медленно после общего наркоза возвращается сознание.

Где-то лежу. Рядом каталка, на ней неподвижное тело. Где я?.. Или в реанимации, или в морге. Почему тело, что рядом, неподвижно и какого-то неживого цвета?

Морг или реанимация?.. Всё в легком тумане… вокруг много белого: покрывала, занавески. Легкий ветерок, легкая откуда-то музыка. Райская?

Морг или реанимация?.. Или рай?.. За что-то надо зацепиться сознанием… Часы! На стене висят часы. Без пятнадцати одиннадцать. Надо запомнить. Без пятнадцати одиннадцать, без пятнадцати одиннадцать… без пятнадцати… без… Засыпаю…

Шум. Из тумана вывозят еще одну каталку с еще одним телом, неподвижным. Грубый голос: «Поставь рядом с этими». Про живых так не говорят!!! Где часы?! Вот они. Без пятнадцати одиннадцать. Все — для меня время остановилось… К горлу подкатывается что-то вроде запоздалого страха. И тут слышу ангельский женский голос:

— Не обращайте внимания, часы у нас стоят.

Жив! Стало быть, жив я. Стало быть, никогда не надо помирать раньше смерти.

Охотник

Маленькой дочке купили маленького хомячка. Сегодня мне доверили дежурство — нужно вычистить клетку, дать хомячку еды.

Хомячок воспользовался моей неопытностью, выпрыгнул из клетки. Я обыскался его, обшарил все закоулки, поводил палкой под всеми диванами и шкафами — бесполезно.

И тут обнаруживаю, что входная дверь приоткрыта — это я выносил мусор и не прикрыл как следует. Беда. Хомячок, конечно же, улизнул. Иду к мусоропроводу. Какая-то живность юркнула в щель.

Шалишь, брат. Кто-то из моих далеких предков был Великим охотником. Хомячок водворяется в клетку.

Вечером слышу с кухни истошные крики. Кричит дочка, кричит ее мама.

— Кто в клетке?

— Кто?

— Мышь!

Пришлось покупать нового хомячка.

Если кто-то в чем-то великий, как долго в потомках дают себя знать его гены!

Тайна бессмертия

Человек никогда не смирится с тем, что он смертен. Его гений, его воля, его смекалка неусыпно и неустанно будут прорываться к вечной жизни.

Нынче ближе всех к разгадке подошел один старичок.

Решение нерешаемых задач бывает достаточно простым. Старичок оперся на три бесспорные истины: всё живое любит сладкое, все болезни от микробов и водка в большом количестве — смерть. В точке пересечения этих трех истин находится тайна бессмертия.

Старичок кладет в рот кусок сахара. Углы его и грани округляются, и он проваливается в горло. Микробы, носители всех зараз, кидаются на сладкое. Старичок затаив дыхание ждет, пока не сбегутся все. Затем тянется к двухсотграммовому стакану с водкой и!., опрокидывает его содержимое на головы не ждущих беды микробов.

Для старичка двести граммов — ничего, для микробов — смерть.

Пока — а микробы снова заведутся от соседей, пока — а это они размножатся, старичок успеет накопить денег на новые двести граммов лекарства.

Все, конечно, смеху подобно и ужасно антинаучно. Но вот уже тридцать лет этот темный, необразованный старичок исповедует свою систему, тридцать лет, как он ничем не болеет. И сейчас чувствует себя хорошо… лучше любого микроба.

Снегурочки

Детские впечатления очень ярки и живут долго. Отсюда, видимо, наш неистребимый трепет перед учителями, врачами, милиционерами.

К ним относятся и Снегурочки — девушки веселые, добрые, внимательные, готовые прийти на помощь любому мальчику, девочке, зайчику.

Когда я взрослым попал за кулисы новогоднего карнавала и увидел Снегурочек и Снежинок, которые глушили водку и ругались матом, я