попадает. Местные рыбаки сдают ее перекупщикам, а те увозят большей частью в Петербург и в Москву. Купить рыбу у местного жителя почти невозможно – или сам лови на удочку, или езжай за ней в одну из столиц.

45

Между прочим, в городе Санкт-Петербурге есть даже улица Пудожская. Некоторые пудожские краеведы полагают, что она так названа в ознаменование вклада, внесенного Пудожским погостом в строительство… Увы, не в ознаменование. Просто в восьмидесятые годы позапрошлого века несколько столичных улиц наименовали по уездным городам Олонецкой губернии. С другой стороны, какая-нибудь уездная рязанская Елатьма тоже помогала. И все помогали. Попробовал бы кто-нибудь не помочь. Так ведь Елатомской улицы нет, а Пудожская есть.

46

Дом, в котором останавливался в Пудоже Державин, не сохранился.

47

Как хотите, а чеканную формулировку «временно проживающие при разных должностях» могли придумать только у нас. Временно проживающий при должности мэра… или губернатора… или начальника РОВД… И оглянуться не успеешь, как они уже проживают при этих должностях постоянно и их оттуда, как и написанное пером, не вырубить топором.

48

Если рассуждать аналитически, то в Пудоже «Биржевыми ведомостями» мог интересоваться только один человек – Иван Иванович Малокрошечный. Неужто он был такой… эконом, что из-за сорока копеек, пусть даже и серебром…

49

Одним из последствий упадка льноводства в Пудожском крае стало увеличение численности отходников. Пудожане не только сами разбредались и разъезжались в поисках работы по Олонецкой и другим губерниям, но и детей своих буквально сызмальства отдавали в обучение различным ремеслам в Петербург. Приезжал из столицы наборщик в какую-нибудь деревню и интересовался у родителей, нет ли у них мальчиков и девочек от десяти до четырнадцати лет. Как только такие находились, наборщик тотчас же начинал рассказывать родителям о том, какие блестящие перспективы ждут их детей в столице, в каких прекрасных столярных, сапожных, башмачных, шляпных и пошивочных мастерских будут они учиться, как быстро всему научатся, как будут любить их будущие хозяева, как оденут в лучшие одежды и на выход дадут как минимум четвертной билет, а то и два. Родители, конечно, соглашались, потому как от такого счастья грех отказываться, и, помолившись Богу, ударяли с наборщиком по рукам, брали у него задаток от одного до двух рублей за каждого ребенка и…

50

С церковью Александра Невского вышла вот какая история. Николай Александрович Базегский спросил у пудожан: что будем строить? Церковь или мост через Водлу? Мост способствовал бы развитию сообщений, торговли… Выбрали церковь. Говорят, что местное купечество побаивалось конкуренции с соседней Вытегрой, в которой всегда все крутилось на несколько оборотов шустрее. С развитием сообщений вообще не задалось. То есть они, конечно, развивались, но большей частью речные и озерные. В последней четверти девятнадцатого века стали ходить грузопассажирские пароходы между селом Подпорожье, что в одиннадцати километрах ниже Пудожа по Водле, до самого Петрозаводска (пароходы не могли подниматься по Водле до Пудожа, поскольку в Подпорожье реку во всю ширину перегораживает порог). Поездка занимала около половины суток. Потом открылась еще одна пароходная линия, принадлежавшая Петербургско-Волжскому пароходству, потом еще одна, которую обслуживал грузопассажирский пароход «Сильфида», принадлежавший петрозаводскому купцу Фогелю, потом… Петербургско-Волжское пароходство свою линию закрыло из-за финансовых трудностей, а купец Фогель умер, и «Сильфида» перешла на другие маршруты. Все же регулярное пароходное сообщение между Пудожем (вернее, Подпорожьем) и Петрозаводском было установлено с 1887 года, но уже Петербургско-Петрозаводским пароходством. По поводу открытия новой линии пресса писала: «Нельзя не быть благодарными обществу, открывшему пароходное движение в местности, о которой принято говорить, что свет здесь досками заколочен». Ходил по этой линии пароход – стосильный винтовой «Геркулес». Как писала В. Н. Харузина в своих записках, «маленький и грязный, служащий больше для перевозки грузов, чем для пассажирского движения». И все же пароходного сообщения, ограниченного навигацией, было мало. Нужна была железная дорога. Сами пудожские купцы на этот счет… а вот вытегорский купец Воробьев предложил в 1871 году проект постройки железной дороги от Вытегры до беломорского порта Онега как раз через Пудож. Через год провели изыскания на местности, и оказалось, что проложить дорогу можно. Кроме того, оказалось, что денег на нее нет. И до сих пор нет.

51

По данным переписи 1897 года, в уездных лесах, кроме медведей, лосей, зайцев, белок, подосиновиков и муравьев на территории в 18,6 тыс. кв. верст проживало 33,5 тыс. человек, а в самом Пудоже проживало полторы тысячи человек. На одну квадратную версту Пудожского уезда приходился всего лишь один целый человек и еще восемь десятых другого человека. По данным переписи за 2019 год, на один квадратный километр Пудожского района приходится еще меньше народу – один целый человек и четыре десятых еще одного. В Монголии больше. Медведей, лосей, зайцев и белок тоже сильно поубавилось. Только муравьям и подосиновикам все нипочем.

52

Обычно большевики добавляли к этой триаде еще и помещиков, но особенность Пудожского уезда состояла в том, что там практически не было помещиков – крестьяне принадлежали государству и монастырям.

53

Надо сказать, что роман советского писателя Рысса… очень советский. Одно из главных действующих лиц романа – купец Тимофей Семенович Катайков – изображен исчадьем ада. В конце романа он, преследуемый комсомольцами, убегает, бросив старуху жену, из Пудожа с нажитыми неправедным трудом золотом, валютой и драгоценностями, оседает в Новосибирске под другой фамилией и там живет никем не узнанный до самой смерти, работая заведующим овощебазой и ведя скромную жизнь подпольного миллионера.

Реальный же купец Катайков Дмитрий Михайлович, как рассказал мне пудожский краевед Александр Григорьевич Костин, был человеком уважаемым – известным пудожским предпринимателем, общественным деятелем и благотворителем. Дожил он до 1959 года, и не в Новосибирске, а в Ленинграде. Катайков был страшно обижен на Рысса за то, что тот воспользовался его фамилией. В Пудоже других купцов по фамилии Катайков не было, и перемена имени и отчества никого из пудожан обмануть не могла. Дочь Катайкова, Клавдия Дмитриевна, даже написала в 1959 году письмо Евгению Рыссу, в котором доказательно опровергала факты из романа. Рысс отвечал ей: «Все, конечно, было совсем не так, как у меня в книге…», но упорно стоял на том,