– О нет, – заверила Клара. – Вы можете быть очень странной, миледи, но я бы никогда не сказала, что в вас есть что-то плохое.

Ларкира рассмеялась над этими словами, снова поворачиваясь к открывшемуся перед ними виду.

– Спасибо, Клара.

Ларкира сделала глубокий вдох, и вокруг нее воцарился покой. Покой, которого она никогда раньше не чувствовала. Война на этой земле утихла, как, казалось, и война внутри нее самой. То вечное чувство вины, которое переполняло ее по отношению к матери и собственным силам, в эти дни едва ли давало о себе знать. И с каждым новым падением песка оно лишь угасало. Наконец-то между Ларкирой и ее дарами установилось взаимопонимание и доверие, рожденное в любви и прощении. Она больше не обижалась на свою магию за боль, которую та причинила ей и ее семье, и с этим принятием Ларкира наконец смогла стать единым целым со своими силами. Намерения ее сердца и разума соединились, позволив девушке ослабить жесткую хватку и впервые за девятнадцать лет вздохнуть свободно.

– Вот ты где.

Ларкира обернулась на хриплый голос, от которого по ее коже всегда будут пробегать приятные мурашки. Дариус отодвинул в сторону сплетение виноградной лозы, которая блокировала вход в беседку, и шагнул внутрь.

– Ваша светлость. – Клара поклонилась, когда он приблизился, выглядя немного взволнованной его присутствием.

«Мне знакомо это чувство», – подумала Ларкира.

– Здравствуйте, герцог, – сказала Ларкира.

– Странно звучит, правда? – Он подошел и встал рядом с ней, и Ларкира была вынуждена прищуриться от яркого солнца, когда подняла голову, чтобы посмотреть на Дариуса. Солнце окрасило его локоны в теплый оранжевый цвет, когда зеленые глаза встретились с ее.

– Вот почему мы должны говорить это как можно чаще. Если повторять одно и то же постоянно, оно становится скучным.

– Я бы возразил тебе по одному пункту.

– И какому же?

– Если это твое имя.

Настала очередь Ларкиры краснеть, когда Дариус весело улыбнулся.

– О, посмотрите на это поле лаванды. – Клара с энтузиазмом указала на цветы далеко внизу на холме. – Держу пари, они будут великолепно смотреться в вашей комнате, миледи. Простите, но я пойду сорву цветы, и приношу свои извинения, если мне потребуется очень много времени, чтобы собрать идеальный букет.

Ларкира и Дариус смотрели, как служанка поспешно устремилась вниз.

– Боюсь, это какие-то сорняки, – сказал он.

– Да, – согласилась Ларкира. – Кажется, моя горничная решила ненадолго сложить полномочия и перестать исполнять роль моей компаньонки.

– И я очень благодарен ей за это.

– Да? – Ларкира повернулась, чтобы посмотреть на Дариуса. Его цвет лица сиял здоровьем на фоне белой рубашки, которую он носил под светло-голубым пиджаком.

– Да, – сказал он, подходя ближе и заправляя выбившуюся прядь волос ей за ухо.

Его прикосновение согрело Ларкиру, как легкий ветерок, коснувшийся обнаженного плеча.

На Ларкире было одно из платьев, которое она в самом начале привезла из Джабари, светло-фиолетовое, казавшееся таким же легким и свободным, как и новый день.

– Так теперь все официально? – спросила она.

– Бумаги подписаны, душеприказчики только что увезли их с собой.

– И каково это – наконец-то вернуть свои земли? Стать герцогом?

– Чувство такое… – Дариус посмотрел на спокойные воды вдалеке, на лодки и город, которые сияли под лучами солнца. – Огромное.

– Огромное?

Кивок.

– Многое предстоит сделать.

Ларкира улыбнулась.

– Нам придется поработать над этим.

– Над чем?

– Научить тебя, как наслаждаться моментом, прежде чем наброситься на новую задачу.

– Я умею наслаждаться моментом.

– Докажи.

Не говоря больше ни слова, Дариус притянул Ларкиру к себе и поцеловал.

Она пискнула от удивления, а затем теснее прижалась к нему.

Этот поцелуй отличался от других, такой медленный, расслабленный. Дариус приоткрыл ее губы, чтобы коснуться языком ее языка, и Ларкира вздохнула, проведя руками по его воротничку и густым волосам. Возможно, он и не торопился, но ей казалось, что она вот-вот взорвется. Ей хотелось запрыгнуть на него, скатиться с холма и смеяться, как дети, хотелось затащить его в озеро, чтобы поплавать в этой новой безмятежности, прежде чем лечь на пляже и сохнуть на солнце. Она не хотела разлучаться с ним. Хотела оставаться в его объятиях на веки вечные.

Именно эта мысль заставила ее отстраниться, в груди неприятно кольнуло.

Он не мог остаться с ней навсегда.

На самом деле, сегодня она уезжала обратно в Джабари.

– Сестры пакуют мои вещи, – сказала Ларкира, зная, что слова звучат странно и не совсем подходят для момента, который они только что разделили.

Дариус внимательно наблюдал за ней.

– Да. Они мне и подсказали, где тебя искать.

– Я пришла сюда, чтобы в последний раз насладиться видом. Скорее всего, они сетуют, что я оставила им все тяжелую работы. И Ния точно стащит пару моих платьев в качестве оплаты за это.

– Что, если они могут остаться здесь?

– Мои сестры?

– Полагаю, они тоже, – подавив усмешку, ответил Дариус. – Но я имел в виду твои вещи.

– Зачем мне оставлять их здесь? – нахмурившись, спросила Ларкира. – Конечно, я не возражаю против нового гардероба, но, учитывая, что я только что заказала эти платья у миссис Эверетт, кажется не…

– Ларкира, я люблю тебя.

Все замерло. Ветер. Щебетание птиц. Отливы и приливы.

– Прощу прощения?

Дариус подошел ближе. Взяв ее руки в свои, он снял перчатки и нежно поцеловал ее пальцы.

– Я люблю тебя, – повторил он. – Безумно. Даже отчаянно. И не хочу, чтобы ты уезжала. На самом деле, даже могу похитить тебя, если ты попытаешься покинуть меня.

Изумрудные глаза Дариуса держали Ларкиру в плену, хотя все ее тело, казалось, могло улететь прочь, магия в ее животе нагревалась от удовольствия.

– Я… – Она пошевелила губами. – Я не знаю, что сказать.

– Потерявшая дар речи Бассетт? Стоит написать об этом в учебниках истории Лаклана.

– Высокомерие совсем не красит вас, ваша светлость.

– Дариус, – поправил он.

На это она могла лишь улыбнуться.

– Дариус.

– Итак? – спросил он, выглядя нерешительным, едва ли не робким. – Неужели я одинок в своих чувствах?