Сыщик угрюмо наблюдал за ним.

– Могли бы? – прищурился он.

Эстер молчала.

Рэтбоун тоже ответил не сразу, и некоторое время в комнате стояла почти полная тишина – лишь потрескивали угли в камине, тикали часы да по оконным стеклам барабанил дождь.

– Не знаю, – наконец растерянно признался Оливер. – Не думаю… Однако…

– Что – однако? – требовательно переспросил Монк, повернувшись к адвокату. – Что?

Хозяин дома бросил на него испуганный взгляд и хотел было возразить, поскольку Уильям буквально допрашивал его, словно свидетеля в суде. Однако юрист промолчал. Увидев, как он быстро стушевался под жестким напором детектива, Эстер забеспокоилась, понимая, как расстроен ее друг.

– Ну так что же? – сердито наседал на адвоката Монк. – Ради всех святых, Рэтбоун, мы должны все знать! Если мы не докопаемся до истины, Зору могут в конце концов… повесить!.. Фридрих был убит. Разве вам не хочется узнать, кто убил его? Что касается меня, то, черт побери, я хочу это выяснить!

– И я тоже, разумеется! – воскликнул сэр Оливер, подавшись вперед. – Даже если убийцей окажется Зора. Я не усну, пока досконально не узнаю, что произошло в поместье лорда Уэллборо, как это произошло и почему!

– Кто-то мог воспользоваться близостью тисовой аллеи, собрать листья или кусочки коры, сделать из них ядовитую настойку и незаметно влить ее в еду, приготовленную для принца Фридриха, – предположил Монк, переменив позу и облокотившись о доску камина. – Главное – узнать, кого хотели убить: Фридриха или Гизелу. – Он стоял слишком близко к огню камина, но, казалось, не замечал этого. – Если жертвой должен был стать Фридрих, чтобы помешать ему вернуться в Фельцбург, то, скорее всего, это могли сделать Клаус фон Зейдлиц или его жена. – На лице Уильяма появилось странное выражение, но тут же исчезло. – Если же яд предназначался Гизеле, она могла по ошибке поменять блюда, и отравленная еда досталась Фридриху. В таком случае это мог сделать любой поборник независимости – Рольф, Стефан, Зора и даже Барберини.

– Или лорд Уэллборо, если уж на то пошло, – добавил Рэтбоун. – Если он вложил деньги в вооружение одной из воюющих сторон, значит, сделал ставку на войну, а она неминуемо будет.

– Возможно, – согласился Монк. – Но едва ли. Кругом достаточно войн, и я не думаю, что он пойдет на такой риск. Я уверен, что это преступление совершено на почве ревности, а отнюдь не из-за денежной выгоды.

Эстер тем временем пыталась представить себе, как убийство стало возможным на практике.

– Как можно было это сделать? – громко спросила она.

– Совсем просто, – нетерпеливо ответил детектив. – Достаточно было отвлечь внимание слуги с подносом. Яд мог быть во флакончике или, например, во фляжке, которую можно носить в кармане. Ничего не стоило улучить момент и влить яд в бульон или другое блюдо на подносе, предназначенное для Фридриха или же для Гизелы, в зависимости от того, кто должен был стать жертвой. Принц был слишком болен, чтобы есть то, что ела его супруга. Ему подавали бульоны, жидкие каши, кремы… Она же ела все, хотя и понемногу. Это засвидетельствовали кухарка, лакей и вся прислуга, имеющая отношение к кухне.

– Тебе когда-нибудь приходилось готовить настой из коры или листьев тиса? – задумчиво нахмурив брови, спросила мисс Лэттерли.

– Нет. А почему ты спрашиваешь? – Монк сдвинул брови. – Кухарка заверила меня, что настой не мог быть приготовлен на кухне. Очевидно, для этого был использован огонь камина в чьей-то спальне. В каждой спальне для гостей есть камин, а весной в доме довольно холодно и во всех каминах поддерживается огонь. Ночью в полном одиночестве вполне можно приготовить настой. Думаю, что так и было. – Придя к такому заключению, сыщик расслабился и, почувствовав жар камина, отошел от него на шаг. – Любой мог собрать листья. Все прогуливались по тисовой аллее, даже я. Это наиболее подходящее место, если хочешь совершить прогулку и подышать воздухом.

– В чем? – спросила Эстер, которую никак не удовлетворяли догадки Уильяма.

Ее собеседники с недоумением уставились на нее.

– Если вы собираетесь полночи варить что-то на огне вашего камина, у вас должно быть в чем варить, – объяснила им девушка. – Но из кухни не исчезла ни одна кастрюля. Думаете, кто-то специально привез кастрюлю с собой вместе с прочими вещами?.. Так, на всякий случай?

– Что за глупая шутка! – рассердился Монк. – Если б кто-то заранее задумал кого-то отравить, он привез бы с собой готовый яд, а не занимался бы его приготовлением в чужом доме. Это абсурд!

– В том-то и дело! – не выдержала и тоже рассердилась Эстер. – Ни то, ни другое предположение не выдерживает критики!

– Возможно, убийство было совершено в состоянии аффекта? – промолвил Рэтбоун так, словно задавал вопрос самому себе. – Не Рольф ли придумал, как избавиться от Гизелы, если Фридрих откажется вернуться без нее?

– Вполне возможно, – согласился Уильям.

– В таком случае граф неумен и ни на что не годен! – презрительно заметила Эстер. – Да и сама идея кажется идиотской. Зачем убивать Гизелу, если нет уверенности в том, что Фридрих выздоровеет и даст согласие вернуться? Рольф непременно подождал бы, а потом уже решал, что делать.

– У нас есть только слова Рольфа, а он сказал, что принц не дал ответа, – возразил сыщик. – А может быть, принц отказался вернуться?

– И на его место уже найден другой лидер движения за независимость, – подсказала Эстер, как бы размышляя вслух. – В таком случае Фридрих был нужен своему дяде скорее как мученик. Это лучше, чем наследник трона, отказавшийся вернуться на родину.

Теперь оба мужчины уставились на нее с нескрываемым изумлением.

– Что ж, возможно, ты права! – Глаза Монка стали круглыми от удивления. – Должно быть, так и было. – Он повернулся к Рэтбоуну. – Интересно, кого он выбрал вместо принца? Кто там следует за ним? Какой политический герой? Кумир народа? Барберини? Бригитта?

– Возможно… да, наверное, кто-то из них. Они об этом знают, как вы думаете? – Адвокат вскинул руки и привел свою шевелюру в окончательный беспорядок. – О, черт! Это возвращает нас к Зоре фон Рюстов! Уверен, у нее хватило бы мужества сделать для страны то, что она считала нужным… А потом она еще и попыталась бы отправить Гизелу на виселицу!

Монк сунул руки в карманы. Вид у него был расстроенным. Впервые он не воспользовался случаем и не съязвил по поводу того, что Оливер сам себе выбрал такую клиентку. Эстер поняла, что добровольный отказ Уильяма от привычного злословия говорил о том, что он испытывал подлинную тревогу и сочувствовал Рэтбоуну.

– А что думает об этом Зора? – не выдержав, спросила мисс Лэттерли. – Я ведь даже незнакома с нею… Как странно все время говорить о человеке, знать, как много от него зависит, но лишь мельком видеть его лицо, да и то издали… И с Гизелой мне тоже никогда не доводилось перекинуться хотя бы словом… У меня такое впечатление, будто я совсем не знаю участников этого процесса.