Не без чувства облегчения Пенелопа добрела наконец до маленькой лавчонки зеленщика, расположившейся на перекрестке двух переулков. Она отворила дверь и ступила внутрь. Над ее головой звякнул звоночек, и тотчас занавеска в глубине лавки отдернулась, и появился мистер Пенберт в своем обычном одеянии — синяя шерстяная фуфайка и похожая на гриб шляпа. В лавке приятно пахло яблоками, пастернаком и землей.

— Это я, — сообщила Пенелопа, хотя могла бы и не сообщать. С ее плаща струйками стекала вода.

— Я так и подумал. — Глаза у мистера Пенберта были такие же черные, как у сына, и такая же улыбка, только зубов поменьше. — Шли по нижней дороге? Погодка сегодня хуже некуда. Но шторм утихает, к вечеру прояснеет. Я только что слышал прогноз по радио… Эрни сообщил вам о персиках?

— А зачем, вы думаете, я явилась? Нэнси еще и вкуса их не знает.

— Тогда пошли за занавеску. Я их спрятал. Стоит кому прознать, что я нашел два ящика с персиками, и мне жизни не будет.

Пенелопа с корзинами в руках вступила в узкую заднюю половину лавки, которая служила и складом, и конторой. Здесь царил беспорядок. Плита топилась с утра до вечера, и мистер Пенберт, когда не было покупателей и он не вел телефонные переговоры, кипятил себе на ней чай. Сегодня здесь стоял запах рыбы, но Пенелопа его не почувствовала — внимание ее было поглощено видом консервных банок — они столбиками высились на всех горизонтальных поверхностях. Утренняя добыча мистера Пенберта.

— Вот это находка! Эрни мне рассказал, что ящики выбросило на Северный берег. Но как же вы приволокли их сюда?

— Сбегал за соседом. Он мне помог. Погрузили на повозку и привезли. Шести вам достаточно?

— Более чем.

Он положил ей по три банки в каждую корзинку.

— А как насчет рыбы? — спросил он.

— Рыбы? Какой рыбы?

Мистер Пенберт нырнул под стол и извлек оттуда источник рыбного запаха. Пенелопа заглянула в ведро — оно было полно серебристо-голубой макрели.

— Выменял на персики. Один парень наловил сегодня утром и предложил мне в обмен. Миссис Пенберт макрель не ест, она почему-то не считает ее съедобной рыбой. Вот я и подумал, может, вам пригодится? Свеженькая.

— Я бы взяла на ужин. Штук шесть-семь.

— Вот и хорошо.

Мистер Пенберт пошарил на печке, извлек оттуда старую газету, соорудил что-то вроде двух пакетов и положил рыбу на банки с персиками. Пенелопа подхватила корзины и согнулась под их тяжестью. Мистер Пенберт нахмурился.

— Справитесь? Не слишком тяжелые? Я бы вам их подбросил, когда поеду в вашу сторону, но завтра макрель будет уже не такая свежая.

— Справлюсь.

— Надеюсь, все будут довольны… — Он проводил Пенелопу до двери. — Как поживает Нэнси?

— Цветет.

— Скажите ей и Дорис, пусть навестят нас. Мы их уже небось целый месяц не видели.

— Я передам. Огромное вам спасибо, мистер Пенберт.

Он открыл дверь, звякнул звоночек.

— Рад служить, дорогая Пенелопа.

Нагруженная персиками и рыбой, Пенелопа двинулась домой. Теперь, к середине дня, на улице появились прохожие: кто-то отправился за покупками, кто-то по делам. Прогноз мистера Пенберта оказался верным. Прилив спал, ветер и дождь начали стихать. Пенелопа подняла глаза — высоко в небе, за несущимися темными облаками, просвечивали голубые клочки. Радуясь, что сегодня можно не ломать голову насчет ужина, Пенелопа бодро шагала по мостовой. Но очень скоро корзины начали давать о себе знать: заныли плечи, а запястья, казалось, вот-вот оборвутся. У нее мелькнула было мысль о том, что, может быть, она зря отказалась от предложения мистера Пенберта доставить покупки завтра, но она решительно изгнала эту мысль из головы и как раз в эту минуту услышала за спиной шум автомобиля. Кто-то ехал со стороны Северного причала.

Мостовая была узкая, да к тому же на каждом шагу попадались лужи. Пенелопа отступила в сторонку — небольшое удовольствие, если тебя окатят грязью. Машина миновала ее, но почти тут же заскрежетали тормоза, и она остановилась. Пенелопа узнала открытый джип и двух военных. Это были майор Лоумакс и его сержант. Спустив длинные ноги, майор ступил на дорогу и направился к Пенелопе.

— Судя по вашему виду, корзины тяжелые, — сказал он безо всякого вступления.

Обрадовавшись предлогу передохнуть, Пенелопа поставила корзины на мостовую и выпрямилась.

— Еще какие тяжелые!

— Мы с вами уже встречались.

— Я вас помню.

— Вы столько всего накупили?

— Нет, это подарки. Шесть банок консервированных персиков. Их прибило сегодня утром к Северному берегу. И немного макрели.

— И как далеко вам это нести?

— До дома.

— А где же дом?

— На вершине холма.

— Разве нельзя было попросить их доставить?

— Нельзя.

— Почему?

— Потому что я хочу, чтобы моя семья съела это сегодня вечером.

Майор Лоумакс улыбнулся, и лицо его вдруг совершенно преобразилось. Пенелопа словно впервые по-настоящему увидела его и смотрела, не отводя глаз. «Ничем не примечательное лицо» — таков был ее вердикт в тот день, когда он подошел к ним в галерее, теперь же, наоборот, она обнаружила, что менее всего его лицо можно назвать непримечательным. Правильные черты, удивительно яркие голубые глаза и эта неожиданная, полная обаяния улыбка…

— Пожалуй, мы сможем вам помочь.

— Каким образом?

— Подвезти мы вас не можем, — вы знаете, это запрещено, но я не вижу причин, почему бы сержанту Бартону не подбросить до дома ваши персики.

— Он не найдет дорогу.

— Вы его недооцениваете. — С этими словами майор Лоумакс наклонился и поднял корзины. И очень сердито сказал: — Вы не должны были их тащить. Так можно покалечить себя.

— Я все время таскаю покупки. Всем теперь приходится…

Но ее ответ остался без внимания. Майор Лоумакс уже шагал к джипу. Пенелопа, все еще пытаясь возражать, пошла за ним следом.

— Да я справлюсь…

— Сержант Бартон!

Сержант выключил мотор.

— Слушаю, сэр?

— Вот это надобно доставить. — Майор Лоумакс установил корзины на заднее сиденье джипа. — Молодая леди объяснит вам, как ехать.

Сержант почтительно повернулся к Пенелопе. Выхода не было, и она начала объяснять:

— …По дороге вверх, у гаража Грейбни свернуть направо, а дальше прямо, до самой вершины холма. Упретесь в высокую стену — это и есть Карн-коттедж. Вам придется оставить джип на дороге и пройти через сад.

— Дома кто-то есть, мисс?