Король фирболгов пожал плечами.

— За все годы, что я его знаю, у него ни разу не возникло проблем со строевой песней, — ответил он. — Уверен, что у него в запасе имеется пара тысяч, которых я еще не слышал.

Через несколько минут из-за поворота появился сержант и шагнул к ним.

— Она уехала, Грунтор?Они без происшествий покинули наши земли?

— Ага, — ответил великан, вытирая пот со лба. — Мы следили за ними до конца туннелей, до провинции Бет-Корбэр и Кревенсфилдской равнины, а потом повернули назад. Она уже в Роланде, мисси, а Место Великой Встречи осталось далеко позади.

— Спасибо тебе, — вздохнув с облегчением, сказала Рапсодия. — Ты не можешь себе представить, какое отвратительное видение ее сопровождало. Теперь она в безопасности и скоро встретится с этим болваном Тристаном Стюардом. Не могу поверить, что он отправил ее сюда без охраны.

— Очевидно, она не представляет для него особой ценности или его поручение настолько для него важно, что он не захотел дожидаться почтового каравана, — проговорил Акмед, натягивая капюшон.

— Последнее, — улыбнувшись, сказала Рапсодия, — хотя я так и не поняла, в чем тут дело. Отвратительно! Она его очень любит.

Грунтор удивленно заморгал.

— Ой ничего такого не слышал.

— Она этого не сказала, но все и так ясно, без слов.

Акмед встал и сердито поправил плащ.

— Ну, может, он ее отблагодарит, когда она вернется, — проворчал он. — Пошли? Лично мне совершенно все равно, трахает Тристан Стюард какую-то девку или нет.

Рапсодия тоже встала.

— Да. Покажите мне Лориториум. Я думаю о нем с тех пор, как рассталась с Элинсинос.

Король фирболгов встал у входа в Лориториум так, что бы видеть лицо Рапсодии, когда она войдет в святая святых Гвиллиама в первый раз. Несмотря на то что он был готов к самой неожиданной реакции, он был слегка раздосадован, когда восхищение осветило ее прекрасные черты сиянием, которое могло бы поспорить с ярким солнцем, заливающим землю.

— Боги, — пробормотала она, медленно оглядывая мраморный потолок и стены. — Какая красота! И как жаль, что строительство не завершено. Это было бы произведение искусства, которому нет равных.

— Я рад, что тебе нравится, — нетерпеливо проворчал Акмед, сердясь на свою собственную реакцию. Невероятная красота Рапсодии представляла собой источник могущества, который он с радостью использовал для достижения своих целей. Но ему не доставляло никакого удовольствия напоминание о том, что он и сам порой подвержен ее влиянию. — А теперь не поможешь ли ты нам определить, что это такое. — Он показал на серебристую жидкость, блестевшую в трещинах между двумя мраморными плитами. С тех пор как он видел его в последний раз, озерцо заметно уменьшилось.

Рапсодия наклонилась и протянула руку и тут же почувствовала сильную вибрацию, которая коснулась ее пальцев, несколько мгновений приятно щекотала кончики, а потом обожгла. Рапсодия закрыла глаза и тихонько пропела свою именную ноту, пытаясь разобраться в происхождении вибраций.

Внезапно ее сознание наполнили обрывки образов, волнующих, а порой отвратительных. Быстрая смена картин заставила ее потерять равновесие, и она невольно сделала шаг назад.

— Что это такое? — спросил Акмед, помогая ей устоять на ногах.

— Память, — ответила Рапсодия. — Чистая, жидкая память.

Она посмотрела на алтари, отмечавшие четыре стороны света, затем, дрожа от волнения, подошла к каждому из них по очереди и показала на ларец для хранения одной из Августейших Реликвий, вырезанный в форме каменной купальни для птиц.

— Послушайте, — сказала она, стараясь сохранять спокойствие. — Вы слышите песню?

— Отойди подальше, мисси, — предупредил Грунтор. — Там ловушка.

— Я знаю, — ответила Рапсодия. — Он мне сказал.

— Что? — спросил Акмед.

Восхищение на лице Рапсодии стало еще ослепительнее.

— Здесь хранится капля воды, видите? — Болги прищурились, а потом кивнули. — Это одна из Слез Океана, редкий и бесценный образец живой воды, стихия в ее чистейшем виде.

Она развернулась и показала на длинный, плоский алтарь, вырезанный из редкой красоты мрамора, окрашенного в зеленые, коричневые и пурпурные тона.

— А вот кусок Живого Камня, — пояснила она. — Он появился на свет вместе с Землей.

— Дитя Земли создано из Живого Камня, — напомнил ей Акмед.

— Кажется, хранилище ветра пустует, — сказала Рапсодия и показала на отверстие в потолке. — Думаю, Гвиллиам собирался именно здесь спрятать частичку звезды Серенны — эфир, — который он принес с собой с Острова. По крайней мере, так говорится в манускриптах.

Тогда ясно, как возникли озера памяти. Действие вызывает вибрацию, а она распадается, только когда соединяется с другой вибрацией или ее поглощает ветер или море, два самых могущественных хранилища вибраций. Это место было надежно запечатано и наполнено чистым могуществом стихий. Магия Живого Камня и Океанских Слез смешалась с вибрациями событий, которые здесь произошли, и память обрела форму. — Рапсодия присела рядом со сверкающим озерцом. — Я думаю, когда вы открыли туннель и впустили воздух из мира наверху, она начала распадаться. Однако знак вибраций еще очень силен.

— А ты можешь определить, намеренно или случайно закрыт огненный источник? — спросил Акмед.

Рапсодия подошла к бездействующему фонтану в самом сердце Лориториума и медленно обошла вокруг него. Жар, который от него исходил, неожиданно стал сильнее, словно огонь, прячущийся внутри него, реагировал на ее присутствие. Рапсодия закрыла глаза и, потянувшись к запечатанной трубе, прикоснулась к ней пальцами. Когда сознание у нее прояснилось, она начала тихонько напевать свой вопрос.

Грунтор и Акмед с изумлением взирали на то, как серебряная дымка из озерца у основания фонтана, словно дождь, заструилась в воздухе, постепенно приобретая очертания человеческой фигуры. Она была едва различимой, ее движения не слишком четкими, но казалось, что человек оглядывается через плечо. Потом он повернулся и подошел к фонтану, а в следующее мгновение растаял.

Рапсодия открыла глаза, и в свете факелов болги увидели, как сверкают ее изумрудные глаза.

— Ответ на твой вопрос — «да», это сделано сознательно, — тихо проговорила она. — Источник был запечатан, а также все остальные колодцы, через которые выходил дым из кузниц Гвиллиама. Вся эта мерзость была направлена прямо в Колонию.

Она вдруг замолчала и задумалась. Акмед ждал, когда она заговорит снова, на кончике языка у него вертелись накопившиеся вопросы. Через несколько минут она проговорила, тихо, словно для себя одной:

— Я вспомнила. Человек, который закрыл источник, сделал это специально, и произошло это очень давно. Я видела его один раз и не сразу узнала.