Пора было сделать последний шаг. Все было подготовлено заранее, но теперь я не могла действовать в одиночку. Мне был нужен Джонатан. Я выскочила в коридор и, подбежав к его комнате, ворвалась к нему без стука. Он ходил из угла в угол, со шляпой в одной руке и плащом, переброшенным через другую.

— Джонатан, — выдохнула я, захлопнув за собой дверь и прижавшись к ней спиной.

— Где ты была? — спросил он сердито. — Я тебя искал и не мог найти… Я ждал, надеялся, что ты придешь ко мне. Это просто нестерпимо, я не хочу с ним ехать. Я ему объявлю, что хочу с ним порвать, а потом уеду.

— Подожди… ты мне нужен. Мне нужна твоя помощь.

Как ни был сердит Джонатан, он заметил, что я не в себе. Он положил на кровать плащ и шляпу и приготовился выслушать меня. Я быстро все ему рассказала, не сомневаясь, что мой рассказ абсолютно безумен. Просто я не успела заранее продумать, как сделать так, чтобы история не показалась Джонатану ненормальной. К тому же я мысленно содрогалась, потому что теперь представала перед Джонатаном во всей красе — способной на хитрость и зло, способной обречь человека на жуткие страдания. Я так и осталась той самой девушкой, которая довела до самоубийства Софию, я осталась жестокой и неподатливой, как сталь, — даже после всего того, что пережила сама. Я была уверена, что Джонатан будет в ужасе, и боялась, что он от меня отвернется.

Когда я рассказала ему всю историю до конца — о том, что Адер собирался уничтожить его душу и поселиться в его теле, я затаила дыхание. Я ждала, что Джонатан велит мне уйти, что он ударит меня или обзовет ненормальной. Но ничего этого не произошло.

Он взял меня за руку, и я почувствовала между нами связь, забытое единство.

— Ты спасла меня, Ланни. Снова, — проговорил Джонатан надтреснутым голосом.

В первое мгновение, увидев лежавшего на полу Адера, похожего на мертвеца, Джонатан содрогнулся. Но потом он стал мне помогать. Мы связали Адера так крепко, как только смогли: руки связали за спиной, лодыжки — между собой. Рот заткнули кляпом из мягкой ткани. Но когда Джонатан начал соединять веревкой узлы на руках и ногах Адера, от чего его спина изогнулась назад, я вдруг вспомнила про пыточную сбрую. Я вспомнила, насколько была беспомощна в те мгновения, и поняла, что не смогу сделать то же самое с Адером, хотя он так жестоко меня истязал. Кто знал, как долго ему придется пролежать связанным, прежде чем его найдут и освободят? Мне казалось, что это слишком суровое наказание — даже для него.

Затем мы завернули Адера в его любимое одеяло, подбитое соболиными шкурками. Слабое утешение. Я выскользнула из комнаты первой и ушла вперед. Это было сделано для того, чтобы Джонатан, если бы кто-то спросил у него, что он несет, смог ответить, что несет меня. Мы договорились встретиться в подвале и довести мой план до конца.

Я помчалась вперед и спустилась в подвал по лестнице для прислуги. Стоя у последней ступеньки, прижавшись спиной к прохладной стене, я волновалась за Джонатана. Именно на его долю пришелся главный риск — вынести Адера из его покоев. Все остальные домочадцы сидели по своим комнатам, потрясенные смертью Узры и скорым отъездом Адера, но тем не менее вовсе не исключалось, что Джонатан столкнется с кем-нибудь по пути. Мог его заметить и кто-нибудь из слуг, и тогда наш план мог запросто рухнуть. Я ждала, ждала… и вот наконец появился Джонатан с неподвижным Адером на руках.

— Тебя никто не видел? — спросила я.

Джонатан покачал головой.

Я повела его по петляющему лабиринту к самым дальним уголкам подвала, к комнате, похожей на пещеру, где хранилось вино. Именно здесь подвал больше всего походил на темницу в замке. Винный погреб был отделен от остальных помещений перегородкой, сложенной из земли и камня. Это было нужно для поддержания постоянной температуры, необходимой для хранения вина. У дальней стены погреба я обнаружила нишу, высеченную в массивном фундаменте особняка — крошечную каморку без окна. Похоже, эта каморка должна была стать продолжением погреба — рядом на полу лежали кирпичи и обрубки бревен. Кирпичи и камни, доставленные вчера, лежали поблизости, а рядом с ними стояло ведро со строительным раствором, накрытое влажной мешковиной. Джонатан обвел взглядом погреб — и сразу понял, зачем нужны все эти материалы. Положив тело Адера на сырой холодный пол, он засучил рукава и без лишних слов принялся за работу.

Я стояла рядом с Джонатаном, пока тот работал. Сначала он положил кирпичи, потом принялся укладывать камни — ряд за рядом. Джонатан работал молча, негромко постукивая по камням рукояткой мастерка. Работа была для него знакомая, привычная с детства. А я время от времени поглядывала на Адера, завернутого в одеяло. Он стал похожим на пятно тени на полу.

Час спустя — в то самое время, на которое был назначен отъезд Адера, я прокралась наверх и послала одного из слуг, чтобы тот сообщил кучеру, что господа переменили планы, поедут позже, но просили доставить багаж к месту назначения. Затем я подошла к Эдгару и небрежно обмолвилась о том, что хозяин уехал раньше, во избежание бурного прощания. Комнаты Адера и Джонатана были пусты, что служило в пользу моей истории. Эдгар только пожал плечами и пошел по своим делам. Я не сомневалась, что остальным слугам он скажет то же самое.

Джонатан продолжал работу. Он прерывал ее только тогда, когда слышал шаги и опасался, что кто-нибудь спустится в подвал. На самом деле здесь было просто невероятно тихо, сюда доносились еле слышные звуки с жилых этажей — да иначе и быть не могло, потому что от первого этажа нас отделял еще уровень, на котором располагались кладовые. Тем не менее я нервничала. Другие домочадцы запросто могли начать искать меня. Мне хотелось как можно скорее покончить с этим жутким делом. «Тот, кто лежит в этой каморке, — чудовище, — мысленно повторяла я, чтобы заглушить чувство вины. — Это не человек, которого я знала».

— Поскорее, пожалуйста, — проговорила я, сидя на старом бочонке.

— Тут ничего не поделаешь, Ланни, — бросил Джонатан через плечо, не прерывая работу. — Твой яд…

— Какой же он мой? Не только мой, — воскликнула я и спрыгнула с бочки.

— Яд со временем растворится. Узлы могут ослабнуть, кляп выпадет, но стенка должна выдержать. Она должна получиться самой крепкой, какую мы только можем сложить.

— Хорошо, — сказала я и стала ходить по погребу, заламывая руки. Я понимала, что яд не мог убить Адера, но надеялась, что он будет спать вечно или его мозг повредится настолько, что он не в силах будет вспомнить, что с ним стряслось. Потому что он не был магическим существом. Он не был ангелом или демоном; он не мог заставить узлы развязаться, не мог пролететь сквозь стены подобно призраку. А это означало, что через какое-то время он проснется в темноте и не сможет вытащить кляп изо рта, не сможет позвать на помощь. Кто знал, как долго ему придется томиться здесь, погребенному заживо…

Я еще немного постояла рядом со свежесложенной стеной, чтобы посмотреть, не почувствую ли я присутствие Адера, похожее на электрический разряд. Я ничего не почувствовала. Связь между нами исчезла. Возможно, это произошло потому, что Адер пребывал под действием яда. Возможно, через какое-то время, когда очнется, я вновь обрету эту колдовскую связь. Я думала о том, какая это будет пытка — день за днем ощущать внутри себя его агонию и не быть способной ничего сделать. Не могу передать, сколько бессонных ночей я думала о том, что сделала с Адером. Бывали моменты, когда мне казалось, что я почти готова дать ему свободу — если бы это, конечно, было возможно. Но в тот день я не могла позволить себе таких мыслей. Было слишком поздно для жалости и угрызений совести.